— Но «Безымянный» звучит невыразительно. Как это было бы по-французски?
— «Санс ном»… — задумчиво ответила Моника.
Это, можно сказать, была та же идея, что и «Чез Моник», только вывернутая наизнанку.
Так ресторан стал «Безымянным» по-французски. Моника настаивала, что открытие должно произойти восьмого октября, в мои именины. До этого мы собирались посетить, представляя нашу концепцию, ярмарку продуктов в Турку. Я пыталась отговорить Монику от этой мысли, так как с точки зрения безопасности ярмарки занимали самое последнее место, но Моника ни о чем не беспокоилась.
Сначала она отказалась даже установить в «Санс ном» камеры наблюдения или сигнализацию на случай ограбления, но в первых числах сентября произошло кое-что, заставившее ее изменить мнение. Дождливым утром в среду подъехав к ресторану, мы увидели, что большое окно у главного входа разбито.
Я не знала, что искали воры. Внутренняя отделка зала была еще не закончена, алкогольные напитки не завезены на склад. Кухонное оборудование уже находилось на местах, но его не повредили. Единственным свидетельством взлома, наряду с осколками стекла, были следы пары грязных ботинок: в каждом помещении и в туалетах для клиентов, еще не обложенных кафелем, а также в аскетичных комнатах для персонала. В замке двери черного хода обнаружились свежие царапины: надо думать, взломщики попались не слишком умелые.
— Не вызвать ли нам полицию? — спросила Моника.
Что я могла ответить? Может, кто-то хотел лишь перекусить и найти место для ночлега? На заднем дворе часто околачивались пьяницы, иные и ночевали в ящиках с газетами. Не исключено, что кто-то из них хотел сырой осенней ночью укрыться в тепле. Хорошо было бы поговорить с этими типами, но они куда-то исчезли. Полицию взлом почти не заинтересовал: даже отпечатки пальцев не стали снимать, только призвали заново застеклить окно и приобрести камеры наблюдения. Похожих взломов, по слухам, последнее время не случалось, но они свяжутся, если что-нибудь выяснится.
Во второй половине дня в дверь постучали. Нас навестил один из тех алкашей, по имени Вейкко, — вполне безобидный тип, который во хмелю не дебоширил, а сидел на складном стульчике и смотрел на море.
— Заходи, — приветливо сказала я, но Вейкко остался в дверном проеме и показал на окно, которое я временно прикрыла картоном.
— Серьезный урон нанесли эти озорники.
— Ты видел, кто разбил окно?
— Они были бритоголовые, возможно тяжелоатлеты, здоровенные, как шкафы. Им не посмеешь возразить. Они причинили какой-то ущерб?
Вейкко проснулся в два часа от шагов и бренчания. Бритоголовые сначала пытались взломать заднюю дверь, но не преуспели. Тогда они обошли здание спереди, и Вейкко осмелился проследить за ними из-за угла.
— Они кого-то искали. Внутри никого не оказалось, и они ушли, ругаясь. Неужели воображали, будто кто-то живет в ресторане? — Вейкко удивился. — Я не решился зайти внутрь, а то еще свалят все на меня. Полиция любит таскать людей вроде нас в вытрезвитель, хотя мы ничего не сделали.
— Значит, по-твоему, они искали какого-то человека? Монику? — спросила я, хотя была вполне уверена, что она ни при чем. — Это были финны?
— Говорили по-фински. И если я не ослышался, речь шла о каком-то парне. Дескать, парня здесь нет.
— Что за парень?
Моника удивилась, а я заподозрила, что знаю ответ. Может ли взлом «Санс ном» означать, что Рютконен или кто-то из его союзников думал обнаружить Давида Сталя в Финляндии и где-то рядом со мной?
Тем же вечером я купила и установила камеры наблюдения для ресторана, но об этих странных взломщиках, как и о полиции, расследующей происшествие, больше ничего не было слышно. Зато Давид приобрел раздражающую привычку являться мне во сне. Иногда меня ласкал мужчина с телом Давида и головой рыси. Однажды я проснулась от того, что почувствовала прикосновение шершавого языка к щеке. Позвала по очереди Давида и Фриду и, когда осознала, что они оба ушли, чуть не расплакалась.
— Оставь меня в покое, Сталь, — простонала в подушку.
Фриду я все же не хотела забывать.
В конце сентября я по делам Моники побывала в Тапиоле. [18] Когда в хельсинкском «Стокманне» для официантки не нашлось черных брюк клеш подходящего размера, ее отправили примерять пару в магазинчик Тапиолы. Брюки в целом сидели нормально, но их штанины нужно было укоротить на пять сантиметров, а у нас ни у кого не было времени на шитье, хотя фургон был полон спасенных с барахолки льняных скатертей и полотенец, ожидавших починки и глажки. По мнению Моники, в «Санс ном» должно быть как можно больше оборудования б/у. Машину тоже купили подержанную.
Приобретенный фургон Моника отдала разрисовывать студентам-практикантам из профессионального училища, которые специализировались на аэрографии автомобилей. Название ресторана выглядело так, словно его изобразил наилучший специалист по граффити, и окружала его группа корнеплодов: морковь, картошка, свекла, а также земляная груша, которую случайный прохожий вряд ли бы узнал. По-моему, машина привлекала ненужное внимание, и нам бы гораздо больше подошел столь же «безымянный» транспорт, который ни у кого не застрял бы в памяти.
В паркинг «Стокманна» в Тапиоле я зарулила во второй половине дня. От входа казалось, что справа есть свободное место, но так как поворот направо был запрещен, следовало объехать вокруг всего зала. Послушно следуя правилам, я повернула по часовой стрелке и уже почти включила индикатор, чтобы заехать на стоянку, как вдруг шлагбаум поднялся и показался черный внедорожник «ауди», который, не считаясь с дорожными знаками, поехал направо и втиснулся на свободное место.
Я нажала на клаксон, но безрезультатно. За мной в очереди было уже две машины, так что приходилось двигаться. Когда я нашла новое место на более низком уровне, водитель внедорожника уже испарился. Автомобиль проехал мимо так быстро, что шофера я не успела рассмотреть. На внедорожнике были финские номерные знаки, и ничто не указывало на пункт проката. Я с осторожностью пнула колесо: в помещении, конечно, были камеры наблюдения. В моем бумажнике нашлись ненужные чеки, на которых я могла оставить маленькое предостережение водителю, но у меня не было ничего пишущего, даже карандаша для бровей. Это раздражало. Я могла только надеяться, что камеры наблюдения зафиксировали нарушение правил. У полиции вряд ли было время рассматривать подобные дела.
Я забрала подшитые брюки и вернулась к фургону, как вдруг зазвонил телефон: Моника попросила еще привезти две пары колготок песочного цвета размера «М» своей любимой марки, которая продается только в «Стокманне». Я вернулась в торговый центр, раздумывая, кто же я теперь: телохранитель, ассистент или девочка на побегушках. Поглядела на колготки с изображением леопарда, но не купила. Именно сейчас я хотела одеваться так, чтобы не привлекать ничьего внимания. Возможно, потом, если еще услышу что-то о Давиде… Нет, такие мысли нужно выбросить из головы.