– Наверное, я не открою тебе тайну, если скажу, что среди врачей попадаются отвратительные личности. Есть алкоголики, садисты или просто пофигисты, которым глубоко наплевать на больного. Встречаются, увы, намного чаще, чем думают пациенты, и плохо подготовленные лекари, неспособные отличить инфаркт от перелома ноги, видела я «гиппократов», прописывавших со спокойной улыбкой большие дозы аспирина язвенникам. В общем, тебе лучше не знать, как доктор может навредить больному. И еще, к сожалению, к бродягам, привезенным с улицы, очень часто в клиниках относятся халатно, их просто за людей не считают, лишний раз не подойдут. А ты попала в отвратительную больницу ночью, в непотребном виде, вот тебя и посчитали женщиной без постоянного места жительства. Дежурный врач мигом заявил: «Она умерла».
– Я слышала его слова, практикант пытался убедить его в обратном, только врач, спешивший посмотреть увлекательный футбольный матч, мигом заткнул студента. Он не стал возиться с бомжихой и, не моргнув глазом, оформил «тело» в морг, а сам помчался к телику, – вклинилась я.
Оксана продолжала:
– «Труп» очутился на каталке в холоде. Скорей всего, «бродяжке» предстояло замерзнуть, но тут произошел казус. Врач больницы, а звали его Николай Михайлович, частенько оказывал услуги одному криминальному авторитету, естественно, за хорошие деньги. В частности, выписывал бумаги о смерти, прятал тела в морге, обрабатывал раненых бандитов, не сообщая об этом в милицию… Неприятный он человек, этот Николай, готовый за купюру продать родную мать. Так вот, не успели тебя стащить в ледник, как пахан позвонил Николаю и заявил:
– Нужен труп старухи, срочно.
Врач не стал интересоваться, для каких целей понадобилось мертвое тело.
– Есть бабка, – обрадовался он, – из неопознанных, недавно притащили, в автобусе померла, документов никаких.
– Классно, забираю, – заявил бандит.
Очень скоро к Николаю примчались две «шестерки». Доктор, не пожелав оторваться от зрелища, взял деньги, сунул парням ключ и велел:
– Сами ступайте вниз и берите.
Братки потопали по лестнице и схватили не то тело. Или пахан дал им нечеткие указания, или из их деревянных голов мигом выветрились инструкции, или морг напугал тех, кто спокойно мог убить человека, – не знаю, только к своему начальнику вместо старухи они доставили относительно молодую бродяжку.
– Да, – перебила я Оксану, – верно, он еще на них орать стал, велел меня в лесу закопать и привезти другое тело. Но парни забыли лопату, оставили меня лежать на земле и поехали за инструментом. Я слышала весь разговор, но пошевелиться не могла, мне делалось все страшней. Понимала, что сейчас принесут заступ – и мне каюк, но все равно ни одна мышца не работала.
– Как же ты сумела «ожить»?
– Лягушка мне на живот прыгнула, холодная такая, скользкая, я от неожиданности вздрогнула и словно расколдовалась.
– Я читала о таком эффекте, – кивнула Оксана, – человека из ступора может вывести любая неожиданность. Тебе невероятно, феерически везло. Бомжи не избили, в морге ты не замерзла, похоронить тебя не успели.
– Знаешь, как я мучилась, пытаясь вспомнить, кто же я такая!
– Представляю!
– Вот и нет! Отчего-то пришло мне в голову, что я имею музыкальное образование.
– Да уж, – хихикнула Оксанка, – я очень хорошо помню твои рассказы, как бабушка Фася, отчаянная меломанка, таскала внучку в консерваторию на концерты, а ты, несчастная, пересчитывала на сцене музыкантов.
– Верно! Вот откуда выплывали обрывки мелодий. А еще бабуля отдала внучку в музыкальную школу, но меня оттуда вышибли спустя месяц, я только ноты писать научилась! Впрочем… мне еще привиделось, как тащусь утром в метро, а в портфеле клавир… [8] Убей бог, не понимаю, откуда взялась эта картина?
– Твой мозг отчаянно пытался вытащить тебя наружу, – вздохнула Оксана, – интересно! Ты сама забыла, а я помню про ноты.
– Да?
– Ага. Давно-давно дело было, ты мне рассказывала! Денег мало, Аркашка маленький, вот ты и решила продать вещь, оставшуюся от бабушки, – старинный клавир. Тебе он был совершенно ни к чему, а для музыканта это желанное приобретение. Фасе ноты подарили много-много лет назад.
– Верно, – закричала я, – их у меня пианист купил, хорошо заплатил! Хватило и на пальто Кеше, и на то, чтобы долги отдать! Понятно теперь, откуда я знала, каково жить с пьянчугой. Мой бывший муженек Генка – запойный алкоголик! И покер! Бабушка Фася была картежницей! [9] И потом, мне казалось, что я жила в домике, где закончилась вода! Господи, это же в деревне, в том противном местечке, помнишь, я снимала давным-давно на лето избу в Подмосковье, натуральный сарай! Гиблое место, без электричества, газа и канализации!
– Зато почти даром, – хмыкнула Оксана, – воздух упоительный! Вечером вечно навозом воняло! Волшебное местечко.
– Все, все теперь ясно, – ликовала я, – вот отчего имя Аркадий казалось мне знакомым. А потом я увидела крысу Манюню и стала мучиться: ну кого так звали? Родного, близкого, любимого! Стоп!!!
– Что еще? – подскочила Оксана.
– Значит, я пропала, а вы меня не искали?!
Оксана вздохнула:
– Да уж. Ну-ка вспоминай, отчего тебя понесло к Горбуновой.
Я наморщила лоб.
– Великолепно помню: неуемной Зайке пришла в голову идея поменять в доме окна, ей надоели темные рамы, вот она и заказала белый пластик. На мой взгляд, жуткое уродство, но, сама знаешь, с Ольгой не поспоришь.
– Дальше?
– Что?
– Ну, как вы поступили в преддверии мелкого ремонта?
Я пожала плечами:
– Да просто. Машка уехала на неделю в Париж, Аркашка с Зайкой и детьми рванули на семь дней в Ниццу, Александр Михайлович отправился на рыбалку. Никому неохота было в шуме существовать. Знаешь, смена окон – дело хлопотное, грязное. Собак мы отдали тебе. Кошек Маше Трубиной.
– Верно.
– Повариху Катерину отправили в отпуск, домработницу Ирку тоже.
– Хорошо.
– За рабочими, ставящими новые стеклопакеты, оставили следить садовника Ивана.
– Потрясающая память.