— Ничего ты не старый. Ты просто ведешь себя как старик. Когда ты в последний раз ходил на настоящее свидание? А не на встречу с учительницей Бет или к стоматологу.
— Спасибо за напоминание. Нужно записаться на удаление зубного камня.
Ее кулак вылетел из мыльной пены и врезался ему в руку.
— Я серьезно.
Он потер ушибленное место.
— Ой! Сегодня вечером ты так и норовишь меня ударить.
— Это потому, что ты меня постоянно злишь. Когда, Рид? Когда ты в последний раз ходил на свидание?
На которое он ходил с удовольствием? Шестнадцать лет назад, когда он пригласил Кристину на кофе после урока классической поэзии, которого он боялся до того самого вечера, как познакомился с ней. Потом она читала ему свои стихи, ему одному, и он влюбился в нее в то же мгновение.
— Лорен, я устал. У меня был тяжелый день. Оставь меня в покое.
Но она не сдавалась.
— Ты не ходил на свидание с тех пор… Да, с Рождества три года назад.
Он вздрогнул.
— Не напоминай. Бет ее ненавидела.
«И я тоже».
— Поддержка Бет важна. Но ты молодой мужчина. Со дня на день Бет окончательно вырастет, и ты останешься один. — Уголки ее рта поползли вниз. — Я совершенно не желаю тебе одиночества.
Ее слова шокировали его: образ Бет — взрослой, уходящей от отца — показался ему слишком реальным. Но Лорен не хотела обидеть его — она хотела помочь. И потому Рид проглотил уже готовый сорваться с языка совет не лезть не в свое дело и поцеловал сестру в макушку.
— Лорен, такая жизнь мне нравится. Купи Бет джинсы, в которых она не выглядела бы на двадцать пять, хорошо?
И он ушел, чувствуя, как ее свирепый взгляд буравит ему спину.
Он поднялся на второй этаж, и из-за дверей комнаты дочери его ударила по ушам какофония музыки. «Наверное, — решил он, — как и все остальное, это часть ее взросления». Но он все равно жалел, что взросление происходит так быстро. Он постучал в дверь.
— Бет!
Музыка резко смолкла, раздалось тявканье щенка.
— Что?
— Я хотел бы поговорить с тобой, милая.
Дверь приоткрылась, и в щель высунулись две головы, одна над другой: темная — Бет, ниже — щенячья.
— Что?
Рид растерянно заморгал, внезапно осознав, что понятия не имеет, что хотел сказать. Она вопросительно приподняла брови и нахмурилась.
— Пап, ты чего?
— Я просто подумал, что мы уже давно ничего не делали вместе. Может, сходим на выходных… в кино, например, или еще куда?
Она подозрительно прищурилась.
— Зачем?
Он коротко рассмеялся.
— Может, затем, что я по тебе соскучился?
Ее глаза озорно блеснули.
— Меня подружка пригласила в гости с ночевкой, и как раз на выходные.
Он попытался не выдать своего разочарования.
— Какая еще подружка?
— Дженни К. Ты познакомился с ее мамой в прошлом году, когда в школе проводили День открытых дверей. В сентябре.
Рид нахмурился.
— Не помню. Мне придется встретиться с ней еще раз, прежде чем разрешить тебе остаться у них на ночь.
Бет закатила глаза.
— Замечательно! А еще мы с ней вместе делаем научный проект для школы. Можешь отвезти меня к ним завтра вечером. Тогда и с мамой ее познакомишься.
— Могу тебя отвезти?! А как насчет «пожалуйста, папа»? И не смей закатывать глаза, когда я с тобой разговариваю! — рявкнул он, когда она именно так и поступила. Рид вздохнул. Он пришел сюда не для того, чтобы ругаться с дочерью, но, похоже, в последнее время так получается все чаще. — Ладно, познакомлюсь с ней завтра.
Хмурый взгляд Бет смягчился.
— Спасибо, папа.
Она закрыла дверь, замок тихо щелкнул, а Рид еще какое-то время постоял там, прежде чем уйти в свою спальню.
Войдя к себе, он остановился и снова вздохнул: на чистых простынях по-прежнему красовались грязные отпечатки собачьих лап. Рид постелил свежие простыни, сел на кровать и взял с тумбочки фотографию Кристин. Кристин была… идеальной. Он скучал по ней. «Но мне нравится моя жизнь, какая она есть». Какой он ее сделал. Хотя иногда он действительно жалел, что не с кем поговорить, когда он остается один. И конечно, признался он себе, есть еще и определенные потребности тела. С тех пор как он в последний раз был с женщиной, прошло уже довольно много времени. Уж об этом Лорен не было никакой необходимости ему напоминать.
Он никогда не искал замену Кристин. Да и какая женщина смогла бы ее заменить? Она несла красоту в его мир, насыщала его духовно. Но у тела тоже есть потребности. Он думал, в первые годы после смерти Кристин, что сумеет… благоразумно изливать эту потребность на женщин, не заинтересованных в долгосрочных отношениях. Однако очень быстро выяснил, что подобных существ на этой планете просто нет. Каждая женщина, изначально соглашавшаяся на связь без обязательств, рано или поздно начинала их требовать. И каждая испытывала боль, потому что Рид был человеком слова.
К сожалению, отсутствие и обязательств, и боли означало отсутствие секса. Так что секса у него не было уже давно. Неприятно, конечно, но это не конец света, что бы там ни говорили. В конце концов, есть такое понятие, как самодисциплина. Уроки, полученные в армии, явно пошли ему на пользу. Ему нравилась его жизнь. Его тихая жизнь. Но сегодня вечером эта тишина показалась Риду более напряженной, чем обычно.
Он поставил фотографию Кристин на место и открыл ящик тумбочки, где в течение одиннадцати лет хранил книгу, спрятанную под пачкой поздравительных открыток в честь дня рождения и Дня отца. Рид осторожно достал ее из тайника и подушечкой большого пальца нежно погладил обложку. Размером книга была не больше ладони. Но так полна ею! Книга раскрылась на той странице, которую он читал чаще всего. Она назвала стихотворение просто — «Мы».
Бледный росток золотисто-зеленого цвета,
податливый стебель и робкие листья
слишком свежи и потому осторожны.
Их крепко держит кулак отвесной скалы,
дающий убежище тени,
крепко держит корни ангельских волос,
отбивает порывы ветра,
смягчает капли дождя
до поцелуя.
Прижавшись к щетинистому лицу скалы,
она распускает свои ветви,
впитывая утренний свет.
Питаясь его минеральным ядром,
она расцветает в жизни, дарованной им,
пока уже нельзя сказать, кто кого спас.
Ее полог стал крышей над его головой.
Его каменистая расщелина — ее основой.