— Невозможно.
— Поговори с Сикрестом. Он сам тебе скажет. Мэнни мог устроить пожар, который подверг бы опасности каждого учителя, каждого ученика. Я поступила правильно, даже если ты не согласен с этим.
Дрожа с головы до ног, но гордясь тем, что не спасовала и не начала извиняться, Брук прошла к машине, села в нее, пристегнулась и облегченно вздохнула. Дрожащими руками она достала статьи, которые скопировала в последние два дня. Одну — из «Трибьюн» за понедельник, вторую — из сегодняшнего «Буллетин». Два пожара, оба в этом районе. Два смертельных случая. Сегодня утром Мэнни никак не мог сосредоточиться на занятии. Был задумчив. Взбудоражен. И в его комнате нашли спички.
Причастность Мэнни к этим пожарам совершенно исключалась. Он не мог покинуть территорию. Но кому-то удалось пронести спички контрабандой. Статьи, посвященные двум пожарам, были единственными, которые он вырезал из газет. Что в этих пожарах такого особенного? Или она снова разожгла наклонность Мэнни и ему подошли бы любые статьи о пожаре?
Она вздрогнула. Разожгла. Неудачный выбор слова. В этих пожарах погибли два человека. Она не сможет спать, если продолжит считать, что, возможно, каким-то образом сама… Виновата — тоже неудачный выбор слова. Связана с этим — вот так лучше. Она должна узнать, не связан ли Мэнни каким-то образом с происшествиями, а через него… И я.
Она могла бы вызвать полицию. Поступить так было бы разумно. Но было более чем вероятно, что ее подозрения смехотворны и никакой связи вообще нет. Ее заявление заставит полицию гоняться за призраком, а это не очень-то хорошо.
Но если связь существует, то полиция должна знать. Существует только один способ узнать наверняка. Второй пожар произошел в районе, расположенном недалеко от школы. Она должна лично во всем убедиться.
Вторник, 28 ноября, 16:15
— Миа. Миа!
Она рывком подняла голову с папки документов Барнетта и усиленно заморгала, пытаясь разглядеть сидящего перед ней Соллидея. Вот черт! Она вырубилась прямо здесь, за столом.
— Готов к обмену именами?
Он покачал головой и негромко сказал:
— У нас гости.
По отделу шла женщина. Глаза у нее покраснели, лицо опухло.
— Она соответствует описанию дочери Хилл.
Миа вскочила на ноги, уже окончательно проснувшись. В руке женщины был экземпляр «Буллетин».
— Я Маргарет Хилл. Я ищу детектива Митчелл. Она оставила мне сообщение.
— Это я. Вы пришли из-за случившегося с матерью?
— Так это правда? — прошептала она, поднимая газету. — То, что здесь написано о маме?
— Я сожалею, мисс Хилл. Давайте пойдем куда-нибудь, где нам никто не помешает.
Она провела женщину в комнатку рядом с кабинетом Спиннелли. Все еще сжимая газету, Маргарет Хилл опустилась в кресло и закрыла глаза. Соллидей прикрыл за ними дверь.
— Мисс Хилл, я очень сочувствую вашему горю. Это лейтенант Соллидей из Отдела расследования причин пожаров. Мы вместе расследуем смерть вашей матери.
Маргарет кивнула и провела по щеке кончиками пальцев. Соллидей положил ей на колени упаковку салфеток и прислонялся к краю стола так, чтобы Маргарет оказалась между ним и Мией.
— Мисс Хилл! — Его голосе звучал так ласково, что у Мии комок встал в горле. — Вы ведь знаете из газеты, что вчера вечером дом вашей матери сгорел дотла.
Маргарет подняла голову, на щеках у нее были мокрые бороздки от слез. В ее взгляде читалось отчаяние.
— Там написано… Там написано, что полицейские считают, будто ее убили.
— Так и есть, мэм, — кивнул Соллидей, и Маргарет снова заплакала.
— Простите, — прошептала она. — Я просто не могу… Господи, мамочка…
Миа коснулась ее руки.
— Она упоминала о ком-то или о чем-то, что вызывало у нее тревогу?
Маргарет решительно взяла себя в руки.
— Мама была социальным работником. В течение двадцати пяти лет она каждую неделю забирала детей от чокнутых матерей и драчливых отцов.
— Она боялась всех этих матерей и отцов? — спросил Соллидей.
— Я бы так не сказала. Иногда она нервничала, когда нужно было заходить в их дома. Один раз в нее стреляли, и она чудом выжила. Я так радовалась, что она уходит на пенсию. Я подумала, что наконец-то она сможет спокойно спать по ночам.
— Она не спала? Но вы сказали, что она не боялась родителей, — удивилась Миа.
— Их она не боялась. — Маргарет горько улыбнулась. — Ее все время преследовал страх, как бы чего не упустить. Упусти одну деталь, и пострадает ребенок. Она часто просыпалась от собственного крика. После того случая, когда в нее стреляли, все стало еще хуже. Мы тогда решили, что потеряли ее. Мне было всего пятнадцать лет.
— Что случилось со стрелком?
— Он получил тюремный срок. Маму он только ранил. А вот свою жену — убил.
— Он все еще сидит в тюрьме?
— Я думаю, да. Вообще-то, нам должны сообщить, когда он выйдет оттуда.
Миа записала это в блокнот.
— Мисс Хилл, кто-то еще испытывал личную неприязнь к вашей матери?
Маргарет кивнула. Медленно.
— Мой бывший муж хотел убить ее.
Соллидей недоуменно приподнял брови.
— Почему?
— Потому что ей наконец удалось убедить меня бросить его. Два месяца назад я подала на развод. Мама имела полное право сказать мне: «Я ведь тебе говорила!» Но она мне ничего не сказала.
— Почему вы ушли от мужа? — спросила Миа, и Маргарет молча закатила рукава.
От увиденного Соллидей невольно вздрогнул. Руки женщины от плеч до запястий покрывали маленькие круглые шрамы. Ожоги от сигарет. Миа поджала губы.
— Вижу. Это все объясняет.
— А где сейчас находится ваш бывший муж, мисс Хилл? — напряженно поинтересовался Соллидей.
Миа сразу поняла: он просто взбешен. Но пока что контролирует себя. Это хорошо.
— В Милуоки.
Миа опустила рукава блузки Маргарет.
— Ваша мать знала о насилии с его стороны?
— Какое-то время мне удавалось скрывать это от нее. Но она узнала.
— Итак, что сделал ваш бывший муж, когда понял, что вы ушли от него?
— Даг попытался вломиться в дом мамы, но она пригрозила, что вызовет полицию, и он ушел, проклиная ее. Все это время я пряталась в задней комнате. Похоже, в результате я сбежала от Дага точно так же, как сбежала от мамы.
Соллидей сдвинул брови.
— Что вы имеете в виду?
— У нас с ней были напряженные отношения. Думаю, я и за Дага-то замуж вышла, только чтобы ее наказать. Всесильный социальный работник, не способный контролировать собственного ребенка… Впрочем, вы все равно не поймете.