— Значит, ты и правда понимаешь, как Маргарет Хилл относилась к матери.
Она просто стояла и смотрела на него. Не говоря ни слова.
— Что ж… — Он почесал подбородок, где уже начала пробиваться щетина. — Куда теперь?
— Теперь я возвращаюсь к личным делам. Их все еще нужно прочитать.
Под глазами у нее залегли тени.
— Может, сначала заскочим куда-нибудь поужинать?
Она наградила его подозрительным взглядом.
— Зачем?
— Затем, что мой желудок урчит так громко, что просто странно, как ты до сих пор его не услышала.
Ее губы снова дрогнули.
— Вообще-то, я его слышу. Я хотела знать, зачем ты поехал за мной?
— Ты была уставшей и чувствовала вину за то, что не успела обработать все документы за один вечер — на самом деле я считаю, что у нас двоих на это уйдет не один день. — На его объяснение она не купилась, поэтому он предложил ей единственный ответ, способный удовлетворить их обоих: — По какой-то непонятной причине ты мне нравишься. Я не хотел, чтобы ты попала в беду. Вот и все.
Она вздрогнула, и в ее глазах вспыхнул подозрительный огонек, заставивший Рида насторожиться. Миа сделала гигантский шаг назад, обернулась и посмотрела на здание тюрьмы. Когда она снова перевела взгляд на Рида, глаза у нее были ясные, а улыбка — слегка насмешливой.
— Тогда давай купим поесть. Только не здесь, ладно?
Он кивнул.
— Договорились. Но на этот раз ты поедешь за мной.
Вторник, 28 ноября, 22:15
Рид вышел из гаража и дождался, пока маленькая «Альфа-Ромео» Митчелл заедет на подъездную дорожку. Он немного удивился, что она последовала за ним, когда стало ясно, что едут они к его дому, но вот она здесь, в своей неизменной потрепанной куртке. В конце концов, он и раньше обедал с коллегами. Фостер, например, — холостяк и обладатель одной электроплитки — постоянно у него столовался.
Но только Фостер, черт побери, совсем не походил на Мию Митчелл. Когда Миа вышла из машины, сердце Рида гулко застучало. С того места, где он стоял, ему было видно каждый изгиб ее тела. «Я с ума сошел! — подумал он. — Это плохая идея. ПЛОХАЯ!»
Но он ведь разглядел что-то знакомое в ее глазах: мягкость, беззащитность… А еще вчера утром он считал, что в ней нет никакой мягкости! Теперь-то он понял, как ошибался.
Она остановилась в метре от него, приподняв светлые брови.
— Это что, «Кафе дю Соллидей»?
— Не знаю насчет тебя, но от одной мысли об очередном бургере в бумажном пакете мне становится дурно.
Ее губы дрогнули в улыбке.
— Ты что, готовить мне будешь?
— Зависит от того, что ты понимаешь под словом «готовить». Идем. — И он провел ее через гараж в кухню, где у микроволновки стояла Бет и смотрела на готовящийся попкорн.
— Привет, солнышко!
Бет оглянулась и свирепо уставилась на отца. Потом закатила глаза и снова отвернулась.
Чувствуя спиной присутствие Мии, Рид шагнул к дочери.
— Бет!
— Ну что еще?
— Теперь-то что не так?
Бет поджала губы.
— Ничего.
— Думаю, мне лучше уйти, — пробормотала Митчелл, но Рид поднял руку.
— Нет, все в порядке. Бет, это детектив Митчелл, мой временный напарник. Миа, это моя дочь Бет. Моя вежливая дочь Бет.
Бет сердито фыркнула и тряхнула головой.
— Приятно познакомиться, детектив.
— Взаимно, Бет. Слушай, Соллидей, я могу…
Улыбка у него вышла напряженной.
— Ты можешь сесть. Пожалуйста! Бет, если ты не объяснишь мне немедленно, что произошло, — не объяснишь нормально, — то лучше иди к себе.
— Что произошло? Да просто все ведут себя так, будто мне по-прежнему четыре года. Я просто хотела остаться сегодня на ночь у Дженни, и все! Господи, да я даже зубную щетку упаковала! Но Лорен… — Она скрипнула зубами. — Лорен меня опозорила. Перед всеми!
— Кто были эти «все»?
— Неважно.
Кукуруза продолжала тихонько лопаться, и каждый раз этот звук только усиливал напряжение в воздухе.
— Лорен в точности выполняла мое распоряжение. Ты же знаешь: никаких ночевок, если тебе завтра в школу.
Микроволновка запищала, и Бет выхватила из нее мешочек с попкорном.
— Прекрасно!
Она хлопнула дверцей печки, а через минуту — дверью в свою комнату. Рид повернулся к Митчелл и поморщился.
— Клянусь, когда-то у меня была чудесная дочь.
Миа печально улыбнулась.
— «Чужие». «Коконы». «Похитители тел». Других объяснений у меня нет.
Устало усмехнувшись, Рид снял пальто и пиджак и повесил их на спинку стула.
— Я дам ей возможность остыть, а после обсудим, чего ей будет стоить эта маленькая вспышка гнева. Снимай куртку, Миа. Присядь.
Приехать к нему в гости — мысль не из лучших. Но, глядя, как Соллидей двигается по кухне, Миа поняла, что не может упрекать себя за такую идею. Он снял пальто и поставил грязную обувь за порогом. На ботинках по-прежнему оставалась грязь, налипшая на них утром, но Миа не сомневалась: завтра, в восемь часов утра, они будут так сверкать, что в них можно будет смотреться как в зеркало.
Знакомство с его дочерью оказалось интересным. Бет только-только исполнилось четырнадцать лет, и Миа считала, что это объясняет все. А вот реакция Рида сказала ей очень многое. Он вел себя терпеливо, но твердо, хоть и растерялся. Окажись на его месте Бобби, он бы просто отвесил дочери такую оплеуху, что та рухнула бы на пол. Даже Келси не рисковала возражать ему в присутствии посторонних.
Усилием воли Миа отбросила мысли об отце и сосредоточилась на совершенно других, однако не менее нервирующих мыслях о Риде Соллидее.
Он дергал узел галстука, и она нашла это зрелище куда более интимным, чем ей хотелось бы. От игры его мышц под рубашкой, когда он рывком вытащил галстук из-под воротника, у нее засосало под ложечкой, а внизу живота разлилась сладкая истома.
На Рида Соллидея было очень приятно смотреть, и в тишине его кухни Миа вынуждена, была признать, что он ее заинтересовал. «Будь осторожна, — напомнила она себе. — Ты ведь не встречаешься с копами». Но ведь он не коп, возразило сознание, пока она отчаянно боролась с желанием смотреть, не отрываясь, на жесткие курчавые волосы, выбивающиеся у Рида из-под воротника рубашки. «Чертов профессионализм! Давай же, возьми себя в руки». Она с усилием перевела взгляд выше и увидела, что он не сводит с нее неожиданно потемневших, почти черных глаз.
— Что случилось? — спросил Рид. Голос у него был низкий и хриплый, словно он прочитал ее мысли.