Он сделал паузу, давая мальчику возможность сглотнуть слюну.
— Мисс Адлер умерла.
У Мэнни приоткрылся рот.
— Что?
— Твоя учительница английского умерла. Она жила в квартире, которую кто-то поджег.
Мэнни уставился в стол.
— Я этого не делал.
— Я знаю.
Мэнни поднял глаза.
— Я не хотел, чтобы она умерла.
— Я знаю.
Он минуту посидел молча, тяжело дыша.
— Я не стану с вами разговаривать.
— Мэнни! — Он подождал, когда мальчик обратит на него внимание. — Доктор Томпсон тоже умер.
Мэнни побледнел, с его лица слетело равнодушное выражение.
— Нет! Вы врете.
— Не вру. Я видел его тело. Ему перерезали горло.
Мэнни вздрогнул.
— Нет!
Рид подвинул к Мэнни фотографию Томпсона в морге.
— Сам посмотри.
Мэнни смотреть не стал.
— Уберите ее. Черт, да уберите же! — Он всхлипнул.
Рид взял фотографию и повернул ее изображением вниз.
— Мы знаем, кто это сделал.
В глазах Мэнни читалось сомнение.
— Я не стану с вами разговаривать. Я умру, как Томпсон.
— Мы знаем, что это был мистер Уайт.
Мэнни нерешительно посмотрел Риду в глаза.
— Тогда зачем вам говорить со мной?
— Вчера вечером доктор Томпсон позвонил детективу Митчелл, причем сразу после того, как ушел отсюда. Он сказал, что дело срочное. А потом позвонил мистеру Уайту. Несколько часов спустя он умер. Мы хотим знать: что такое ты ему сообщил, что он решил немедленно передать это нам?
— Уайта у вас нет.
Рид покачал головой.
— Нет. И возможно, не будет, если ты не скажешь нам правду.
Мэнни покачал головой.
— Забудьте.
— Хорошо. Тогда о спичках. Как ты думаешь, как они оказались в твоей обуви?
Мэнни скривился.
— Вы все равно мне не поверите.
— А с чего мне тебе верить? Ты ведь ничего не сказал. Сапоги находились в твоей комнате постоянно?
Мальчик какое-то время обдумывал ответ.
— Нет, — наконец заявил он. — Я их весь день с собой таскал. В тот день моя группа ходила в спортзал.
— Когда конкретно вы ходили в спортзал?
— После обеда. — Он расслабился. — Все, больше я вам ничего не скажу. Пусть меня отведут обратно в камеру.
— Мэнни, Уайт не сможет навредить тебе здесь.
Губы Мэнни дрогнули.
— Уверен, он сможет.
Четверг, 30 ноября, 16:45
— Ты звонил? — спросила Миа, когда они с Соллидеем остановились у стола Эйдана.
Эйдан поднял голову.
— Звонил. Я позвонил в отдел кадров Университета Дрейка в Делавэре, но у них уже закончился рабочий день, это другой часовой пояс. Мне удалось связаться с секретарем педагогического факультета. Очень услужливая дама.
Миа присела на край стола.
— И что эта милая дама тебе сообщила?
Эйдан вручил ей черно-белую фотографию на простой бумаге.
— Она отправила это факсом двадцать минут назад. Это фотография из информационного бюллетеня факультета, сделанная во время соревнований по гольфу в прошлом году. Она обвела кружочком Девина Уайта. Фото зернистое, но лицо рассмотреть можно.
Соллидей заглянул Мии через плечо, оказавшись так близко, что если бы она повернула голову, то могла бы поцеловать его. Чем дольше тянулся день, тем с большим нетерпением она ждала вечера. Но они ведь договорились, кроме того, на них внимательно смотрел Эйдан.
— Очень похож, правда? — вполголоса произнес Соллидей. — Тот же рост, тот же цвет волос. — Он отстранился, и она наконец смогла нормально дышать.
— Это не тот человек, с которым мы разговаривали сегодня утром, — заметила Миа. — Лицо другое. Но большинство людей замечают только рост и цвет волос, если не присматриваются. Он, наверное, долго выбирал, какое именно удостоверение личности украсть. Держу пари, настоящий Девин Уайт мертв. У секретаря были телефоны его семьи, или друзей, или еще что-нибудь?
— В анкете он никого не вписал в пункт «родственники». И она решила, что все его родные умерли. Мать точно умерла, а отца он никогда не знал.
— А эта услужливая дама не предоставила тебе еще какую-нибудь полезную информацию?
— Она сказала, что Девин был одним из ее любимчиков, — ответил Эйдан. — И что он обещал позвонить ей, когда устроится, но так и не позвонил, и она решила, что новая жизнь полностью захватила его. Из Делавэра его отправили в Чикаго на собеседование, но он собирался остановиться на несколько дней в Атлантик-Сити. Это было в начале июня года.
Миа ощутила всплеск адреналина.
— Мы можем проверить отели, посмотреть, не останавливался ли Уайт в одном из них.
— Я уже начал проверку, — ответил Эйдан и вручил каждому из них лист бумаги. — Это список основных гостиниц в Атлантик-Сити. Если мы разделим их между собой, то проверим гораздо быстрее.
Миа вернулась со списком к своему столу и, нахмурившись, остановилась. На пачке документов Барнетта лежал пухлый коричневый конверт размером с видеокассету. Ее адрес был выведен на нем печатными буквами. Обратного адреса не было.
— Что это?
Эйдан посмотрел в ее сторону и медленно встал с кресла.
— Не знаю. Его там не было, когда я ходил получать факс. Можно спросить Стейси.
Миа надела пару перчаток.
— Когда мы приехали, она как раз уходила.
Она вытряхнула из конверта кассету. Соллидей еще не успел убрать со стола телевизор и видеомагнитофон, и она вставила кассету в приемник.
Появилось лицо Уитон, печальное и серьезное.
— Поскольку недавно трагически погибла дочь местного полицейского, мы решили посмотреть, какие требования служба предъявляет к семьям полицейских. Зачастую семьи платят высокую цену за работу своих членов на благо общества. Некоторые, как, например, Кейтлин Барнетт, становятся мишенями преступников, пытающихся отомстить их родителям.
— Сука! — буркнула Миа. — Использует боль Роджера Барнетта для повышения своего проклятого рейтинга.
— Многие, — все так же печально продолжала Уитон, — находят, что требования, предъявляемые к ребенку полицейского, слишком высоки для них, и сворачивают на кривую дорожку.
Камера отъехала назад, и Миа почувствовала, как внутри у нее все сжимается. Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Соллидей схватил ее за руку и усадил в кресло. Он положил ладони ей на плечи и осторожно встряхнул.