— Сейчас речь идет уже далеко не об одном негодяе. Что Спиннелли делает, чтобы обуздать Кармайкл?
— А что он может сделать? Она не говорила, что это мой домашний адрес. Она сказала, что на улице стреляли и что мишенью была я. А окончательный вывод должен сделать читатель. Она не нарушала закон.
— Миа, как Кармайкл узнала, где найти Геттса и Дюпри?
— Она сказала, что узнала это от своего источника.
— Что, если она и есть источник?
— Ты хочешь сказать: что, если она была там в тот вечер, когда тебя подстрелили? — Он кивнул, и Миа задумалась. — Тогда, возможно, она последовала за ними. Но это означало бы, что все это время она знала, где они находятся, и молчала?
— Это означало бы, что она ждала, когда ты вернешься, чтобы поделиться информацией.
Миа почувствовала, как в ней поднялась волна гнева.
— Черт возьми! Она хотела написать статью о том, как я их арестую, и я дала ей половину того, что она хотела, когда арестовала Дюпри.
— И когда ты его арестовала, эта статья появилась на первой полосе. Не доверяй ей, Миа.
— Блин! — Она встала, хотя коленки у нее дрожали. — Целый день — одни сплошные неприятности.
— Посиди еще немного. У тебя усталый вид.
Миа поморгала.
— Я и правда устала. Но мне еще нужно просмотреть документы Барнетта. У нас нет… — Она замолчала, но потом пожала плечами и употребила слова, сказанные Барнеттом: — У нас ни хрена нет с точки зрения вещественных доказательств. Мы должны найти связь.
— Но если вы не знаете его настоящего имени, то что вы ищете? — спросил он.
Миа потерла ноющий лоб.
— Ты пытаешься обмануть меня с помощью логики, — проворчала она. — Я немного посплю, а потом уже добью документы. — И она направилась к входной двери.
Он последовал за ней, двигаясь хоть и медленно, но уверенно.
— Принеси часть из них. Я могу помочь.
Она быстро надела куртку, вздрогнув, когда задела больное плечо. Если Барнетт не поставил ей синяк, ей крупно повезло.
— Ты ведь на больничном, дружище.
— Я могу сидеть и читать. Я с ума сойду, целыми днями ничего не делая! Ну пожа-а-луйста!
Она рассмеялась.
— Теперь я знаю, у кого Кара перенимает повадки. Если Спиннелли это одобрит, считай себя в команде. Позвоню тебе завтра. Передай Кристен «спасибо» за ужин и поцелуй за меня Кару.
Отъезжая от дома, Миа видела, что он стоит у окна и смотрит на нее, точно так же, как Дейна накануне вечером. Она снова почувствовала укол ревности, смешанной с негодованием. Но ревновала она не Эйба, не Дейну. Конечно же нет. Она завидовала той близости, которая царила в их семьях. Уж в этом-то она могла себе признаться. Завидовала тому, что по вечерам они возвращаются в шумный дом, к людям, которые любят их, несмотря ни на что. Тому, что им не приходится уезжать в ночь в одиночестве.
И хотя ее место жительства поменялось, сегодня вечером она все равно останется одна. Она будет жить в доме Лорен, в то время как семья Рида станет собираться на другой половине. Миа подумала о собственной семье. Келси в тюрьме. Ее мать… После похорон они еще ни разу не поговорили. Аннабель запретила дочери возвращаться, но ей не особо-то и хотелось. Она подумала о таинственной блондинке, спросила себя, кто она такая, есть ли у нее семья. Хорошие ли у нее отношения с ее матерью.
Она так и не прогнала через систему те номерные знаки. Когда все утихнет, она это сделает. Когда все утихнет. Когда все утрясется. Этими словами она обычно пользовалась, чтобы отложить решение в долгий ящик. Отложить покупку новой мебели, косметический ремонт в спальне. Отложить переезд к Гаю в прошлом году, когда он попросил ее об этом. Свадьбу с ним же. Когда все утрясется…
И когда же это произойдет, Миа? Сколько тебе будет лет, когда это случится?
Она расстроилась и выбросила эти мысли из головы. Сейчас стоит беспокоиться о более важных вещах. Она едет в свою квартиру, чтобы упаковать чемодан, так что ушки нужно держать на макушке, а глаза открытыми — на тот случай, если поблизости шатаются плохие парни с оружием. А об этих своих тревогах она обязательно подумает, но — позже.
Миа громко рассмеялась, и этот смех ей самой показался неуверенным и горьким. Когда все устаканится.
Четверг, 30 ноября, 20:15
— Спасибо, Лорен, все было очень вкусно, — сказал Рид, помогая собирать посуду со стола.
Лорен окинула его проницательным взглядом.
— Очень странно слышать. У тебя все время был такой вид, словно ты наказываешь еду.
Скорее он наказывал себя. Он совершенно не справился с ситуацией — с Мией.
— Прости. Я постоянно думаю об одном и том же.
— Я догадываюсь, о чем ты думаешь.
Она ущипнула его и понесла тарелки в раковину.
— А ну подожди! — Он остановил Бет, собравшуюся молча выйти из комнаты. — Куда это ты направилась?
Бет наградила его своим «фирменным» взглядом.
— Наверх, — коротко, словно умственно отсталому, ответила она.
Она весь ужин просидела молча, с раздраженной и угрюмой миной. Еще раз попросила отпустить ее к подружке с ночевкой на выходные. Еще раз получила отказ. Одно и то же, одно и то же…
— Вернись и помоги тете. Я не понимаю, что на тебя нашло, Бет.
Сцепив зубы, она начала с грохотом бросать приборы на тарелки.
— Бет!
Она подняла голову, и он, к своему ужасу, увидел, что в глазах у нее стоят слезы.
— Ну что? — процедила она.
— Бет, ласточка, что случилось?
Она со злостью сметала со стола крошки.
— Ничего такого, что бы ты понял.
Бросив крошки в мусорное ведро, она выбежала из комнаты. Рид ошеломленно посмотрел ей вслед.
— Что все это значит? — спросил он.
Лорен взяла веник и принялась подметать вокруг мусорного ведра, куда приземлилось большинство крошек.
— Ее всю неделю что-то беспокоило. Возможно, проблемы с мальчиком.
Рид закрыл глаза. Его передернуло.
— Ей четырнадцать лет, Лорен. Не говори так.
— Ей четырнадцать лет, Рид. Привыкай.
— Я пойду и поговорю с ней.
— Дай ей время взять себя в руки. — Лорен окинула его оценивающим взглядом. — Ты в последние несколько дней тоже сам не свой. Хочешь поговорить?
Рид внимательно посмотрел на нее. Из всех братьев и сестер в их семье они с Лорен были самыми близкими. Он любил остальных, но они с Лорен всегда чувствовали друг друга.