Она щелчком выбросила окурок на парковку.
— Подумаешь. Не ты первый мне это говоришь…
— Где? Она? Сейчас?
— Мы. Не. Знаем. — Хелен уставилась на меня, выпучив глаза и став похожей на двенадцатилетнего ребенка. С точки зрения эмоционального развития она недалеко от него ушла.
— Брешешь.
— Слушай, — вступил Кенни. — Я научил Аманду клепать фальшивые документы. Настолько безупречные, что с ними ее могли бы взять на работу в ЦРУ. Она наверняка втихомолку сделала себе пару-тройку удостоверений личности и сейчас с успехом ими пользуется. Можешь быть уверен, у нее такая карточка социального страхования и свидетельство о рождении, что комар носу не подточит. А с такими документами идеальную десятилетнюю кредитную историю можно создать часа за четыре. А после этого? Блин, да вся страна для тебя — один большой банкомат.
— Ты сказал Ефиму, что вы уже напали на ее след.
— Я этому отморозку что угодно сказал бы, лишь бы он убрался из моей кухни.
— Значит, ни на какой след вы не напали?
Он покачал головой.
Я взглянул на Хелен в зеркале заднего вида. Она тоже замотала головой.
Мы снова погрузились в молчание.
— Тогда какая мне от вас польза? — спросил я и завел джип. — Выметайтесь.
Мы договорились встретиться за кружкой пива с Майком Колеттом — моим приятелем, владельцем транспортной компании. Он нанял меня, чтобы выяснить, кто из его служащих приворовывает; я нашел ответ на этот вопрос и знал, что он ему не понравится. Можно было бы отменить встречу — при воспоминании о восьми пулях, летящих в мою сторону, у меня все еще слегка тряслись руки, — но мы назначили друг другу свидание в Западном Роксбери, а я сейчас был как раз в той части города, поэтому позвонил Майку и сказал, что скоро буду.
Майк сидел за столиком возле окна. Я вошел в ресторан «Уэст» на Сентер-стрит. Едва завидев меня, он замахал мне руками, хотя в зале было пусто и просмотреть его я никак не мог. Со времени нашего знакомства в Массачусетском университете он ни капли не изменился. Все такой же честный, надежный, глубоко порядочный. Я еще не встречал ни одного человека, которому Майк не понравился бы. В нашей компании бытовало такое мнение: если у тебя трения с Майком, это ничего не говорит о Майке, зато очень много — о тебе.
Невысокого роста, с коротко стриженными черными вьющимися волосами, он обладал таким рукопожатием, от которого кости хрустели по всему телу. В чем я в очередной раз убедился, подойдя к столу. Слишком занятый своими мыслями, я не успел к нему подготовиться. Чуть не рухнув на колени, я затряс запястьем, почти убежденный, что теперь неделю не смогу шевельнуть рукой.
Он ткнул пальцем в кружку пива на столе:
— Для тебя заказал.
— Спасибо, брат.
— Еще что-нибудь будешь? В смысле поесть?
— Нет, ничего не буду.
— Уверен? Что-то ты хреновато выглядишь.
Я отпил пива.
— Пришлось тут столкнуться с русскими.
Он вытаращил глаза и глотнул из запотевшей кружки.
— В транспортном бизнесе они хуже чумы. Не все русские, конечно, а Кирилл Борзаков с братвой. Вот от них точно лучше держаться подальше.
— Поздно.
— Серьезно?
Он поставил кружку на картонную подставку.
— Ты что, перешел дорогу ребятам Борзакова?
— Ага.
— Кирилл — не просто бандит. Это напрочь отмороженный бандит. Слышал, его опять арестовали за вождение в пьяном виде?
— На прошлой неделе.
— Вчера вечером.
Майк придвинул ко мне сложенную газету «Геральд».
— Этот арест круче всех предыдущих.
Я открыл газету на шестой странице и нашел заголовок «Борзаков по прозвищу Мясник в ярости». Текст заметки гласил:
«В машине типа „тарга“ он заехал на автомойку в Данверсе. Ему показалось, что его обслуживают слишком медленно. Для автомобиля, стоявшего на мойке перед ним, это обернулось большими неприятностями. Кирилл ударил по газам, машину вышибло с мойки, но у Борзакова заглох двигатель. Полиция обнаружила Борзакова на стоянке. Весь покрытый мыльной пеной, он лупил работавшего на автомойке панамца дворниками от собственной машины. Четверым полицейским удалось повалить его на землю лишь после того, как они пустили в ход тазер. Когда его заставили подуть в трубку, прибор зашкалило. Плюс ко всему в бардачке его машины полицейские нашли полграмма кокаина. Однако уже к вечеру его выпустили под залог. Возможно, он даже успел на ужин».
На врезке перечислялись четыре имени. Это были люди, убитые, как предполагалось, по его заказу.
Я сложил газету.
— То есть меня должно волновать не то, что он убийца, а то, что он убийца, в данный момент переживающий психологическую драму?
— Для начала.
Майк постучал пальцем себе по носу.
— Я слышал, он собственным товаром балуется.
Я пожал плечами. Господи, как же это все меня достало.
— Патрик, ты только не обижайся. Ты никогда не подумывал заняться чем-нибудь другим?
— Ты уже второй, кто меня сегодня об этом спрашивает.
— Возможно, после нашего обеда мне понадобится новый менеджер. А ты в колледже подрабатывал в транспортном бизнесе.
Я мотнул головой:
— Нет, Майк, спасибо.
— Никогда не говори никогда, — сказал он.
— Я тебе благодарен. Давай теперь поговорим о твоем деле.
Он сцепил руки и положил их на стол.
— Как ты думаешь, кто тебя обкрадывает?
— Менеджер ночной смены. Скип Фини.
— Нет, не он.
Он удивленно поднял брови.
— Я тоже сначала на него думал. Заметь, я не утверждаю, что он на сто процентов надежен. Не исключено, что иногда он позволяет себе стырить из грузовика коробку-другую. Если сходишь к нему домой, наверняка обнаружишь у него стереооборудование, пропавшее при погрузке. Или что-нибудь еще в том же роде. Но он может мухлевать только с накладными. Доступа к счетам-фактурам у него нет. А как раз в них ключ ко всему, Майк. В отдельных случаях ты по два-три раза платишь за грузы, которых никто и в глаза не видел. Потому что их не существует.
— Понятно, — медленно произнес он.
— Кто-то заказывает пять партий глушителей «Флоумастер». Вроде ничего подозрительного, да?
— Ну да вроде бы. Мы их распродадим к июлю. Но если подождать до апреля будущего года, то цена поднимется на шесть-семь процентов. Мне это выгодно, даже если они займут какое-то место на складе.
— Но у тебя на складе только четыре партии. И в накладной значится четыре. А заплатил ты за пять. И — я проверял — поставщик отправил тебе пять. — Я достал блокнот и раскрыл его. — Что ты можешь сказать мне о Мишель Маккейб?