Мы потратили все утро, колеся по Беккету, включая его западный район. На юг, на север, на запад, на восток, туда и обратно, обратно и туда. Большая часть дорог заканчивалась тупиками. Наградой нам были недовольные взгляды владельцев домов, к которым мы подъезжали, чтобы тут же понять, что дальше пути нет, и, шурша колесами по гравию, сдавать машину назад. Но ни одно из этих сердитых лиц не принадлежало Аманде.
После трех часов бессмысленных блужданий мы решили устроить обеденный перерыв. В нескольких милях от Беккета, в местечке под названием Честер, нашли забегаловку. Я заказал сэндвич с индейкой без майонеза. Энджи взяла чизбургер и коку. Я пил свою минералку и пытался убедить себя, что нисколько ей не завидую. Энджи ест все подряд, а содержание холестерина у нее в крови как у новорожденного младенца. А мой рацион на девяносто процентов состоит из рыбы или курицы, но по уровню липопротеидов низкой плотности я могу конкурировать с отставным борцом сумо. Вот вам и справедливость. Кроме нас, в забегаловке было еще восемь посетителей. Все, как один, в тяжелых рабочих ботинках и клетчатых фланелевых рубахах, бейсболках и джинсах. Затесавшиеся в эту компанию две женщины щеголяли уродливыми свитерами, какие можно получить в подарок на Рождество от престарелой тетушки. Особой популярностью здесь также пользовались стеганые жилеты с капюшоном.
— Как бы разузнать, что у них тут к чему, — сказал я.
— Купить местную газету, — ответила она.
Я огляделся по сторонам в поисках забытой кем-нибудь газеты, но безрезультатно, и потому уставился на кассиршу за стойкой в надежде привлечь к себе ее внимание.
Это была девчонка лет девятнадцати. С симпатичным, несмотря на прыщи, лицом и примерно сорока фунтами лишнего веса. Она смотрела перед собой делано-безразличным взглядом, но я сразу догадался, что внутри она прямо-таки кипит от злости. Если у нее и дальше так пойдет, то вскоре ей грозит превратиться в тетку, которая собственным детям дает на завтрак чипсы, а на бампер своей машины лепит наклейки с грозными предостережениями и большим количеством восклицательных знаков. Но пока она оставалась просто одной из многих разочарованных жизнью молодых девиц с паршивыми перспективами на будущее. Наконец ее взгляд зацепился за меня, и я тут же поинтересовался, не продают ли они газеты.
— Чего продаем? — переспросила она.
— Газеты. У вас можно купить газету?
Ответом мне было равнодушное молчание.
— Газета. Это примерно как главная страница, только без анимированных баннеров.
Ноль эмоций.
— На главной странице обычно помещают фотографии. И подписи под ними. А иногда в левом нижнем углу можно видеть цветную диаграмму.
— Это ресторан, — сказала она, как будто этим все объяснялось. Отошла к кофемашине, оперлась о стойку, достала мобильник и принялась молотить пальцами по клавишам — отправляла кому-то эсэмэску.
Я посмотрел на ближайшего к нам соседа, но он был полностью поглощен едой. Я перевел взгляд на Энджи. Она пожала плечами. Я развернулся на стуле. Возле входа в обеденный зал было что-то вроде стойки с печатной продукцией. Я подошел к ней. Верхний ряд занимали бюллетени по купле-продаже недвижимости; на нижнем были выставлены туристические буклеты, посвященные местным красотам. Я просмотрел обложки. Ничего интересного. В основном реклама. Я открыл один из буклетов и сразу наткнулся на цветную карту с обозначением всех автозаправок, зеленых театров, антикварных лавок, торгового центра в Ли и стеклодувной мастерской в Леноксе, а также магазинов, где можно было приобрести кресла из Андирондака, стеганые одеяла и одежду ручной вязки.
Найти на карте Беккет и Западный Беккет для нас не составило никакого труда.
Мы узнали, что здание на холме, которое мы миновали утром, было школой танцев под названием «Подушка Иакова», а пруд, мимо которого мы проезжали с дюжину раз, оставался безымянным. Помимо них единственными достопримечательностями были охраняемый штатом лес Мидлфилд и парк Макмиллана, к которому примыкал парк для выгула домашних животных.
— Собачья площадка, — произнесла Энджи именно в ту секунду, когда я заметил его на карте. — Думаю, имеет смысл туда заглянуть. Все равно других идей нет.
Девица за стойкой шлепнула перед Энджи тарелку с чизбургером, с утомленным видом толкнула ко мне сэндвич с индейкой и исчезла где-то в глубинах кухни прежде, чем я успел сказать, что вообще-то просил без майонеза.
Пока мы изучали карту, большинство посетителей испарились. Кроме нас, в забегаловке оставалась только средних лет пара; они сидели молча, предпочитая пялиться в окно на дорогу, а не друг на друга. Я встал, прошел вдоль стойки и нашел завернутый в бумажную салфетку прибор из ножа и вилки. Вернувшись на свое место, я ножом стал счищать с сэндвича майонез. Энджи с интересом понаблюдала за моими действиями, после чего вернулась к своему чизбургеру. Я откусил от сэндвича и сейчас же заметил, как повар, мелькавший в глубине кухни, двинулся куда-то в сторону. Послышался хлопок двери; до меня донесся слабый запах табачного дыма и приглушенные голоса: видимо, он разговаривал с вышедшей раньше девицей.
На вкус сэндвич был отвратительным. Индейка — сухая, как мел; бекон — как резина; салат коричневел на глазах. Я уронил его на тарелку.
— Как твой бургер?
— Гадость, — сказала Энджи.
— А чего ты его ешь?
— От скуки.
Я посмотрел на чек, который положила перед нами выпускница школы хороших манер. Шестнадцать баксов за два говенных сэндвича и еще более говенный сервис. Я сунул под тарелку двадцатку.
— Неужели ты дашь ей чаевые?
— Еще как дам.
— Она их не заслужила.
— Не заслужила.
— А чего тогда?
— Прежде чем стать частным сыщиком, я столько лет проработал официантом, что дал бы чаевые даже Сталину.
— Или его правнучке.
Мы оставили деньги, взяли карту и ушли.
В парке Макмиллана имелись бейсбольное поле, три теннисных корта, большая детская площадка для школьников и маленькая, зато яркая — для дошколят. Сразу за ними тянулись две площадки для выгула собак: одна, огороженная, овальной формы, предназначалась для собак мелких пород, вторая, тянувшаяся вокруг первой, — для крупных псов. Складывалось впечатление, что кто-то немало постарался, чтобы сделать площадки максимально удобными для четвероногих питомцев — повсюду валялись теннисные мячики, а под каждым из четырех питьевых фонтанчиков стояли металлические миски. Еще мы увидели обрезки каната, каким обычно привязывают лодки. Собакам в Беккете жилось отлично.
В этот ранний вечерний час народу в парке было немного. Два молодых парня, средних лет женщина и пожилая пара выгуливали двух веймарских легавых, одного лабрадудля и брехливого корги, который командовал всем этим собачьим войском.
Никто из посетителей парка не опознал Аманду по показанной нами фотографии. Или не пожелал опознавать. В наше время люди не питают доверия к частным сыщикам, часто считая нас еще одним символом эпохи, ознаменовавшей кончину неприкосновенности частной жизни. С этим трудно спорить.