— Я у всех спросил разрешения. У чеченцев, у грузин. Даже у этого сумасшедшего москвича с Брайтон-Бич. У того самого, про которого ты говорил, что он никогда не сможет всем рулить. Но именно он всем сейчас и рулит. Он согласился, что тебе пора.
Кирилл прижал обе руки к ране в животе и выгнулся от боли.
Ефим стиснул зубы и сжал губы.
— Слушай, Ефим, я…
Ефим дважды выстрелил. Глаза Кирилла закатились. Он выдохнул. Из его груди вырвался неправдоподобно высокий звук. Зрачков видно не было, на лице светились одни белки. Ефим отошел в сторону. Изо рта у Кирилла и из дыры в груди вылетело по облачку дыма.
Ефим подошел к Аманде.
— Оставить твою мать в живых?
— О боже, — проверещала с дивана Хелен.
Аманда смерила Хелен долгим взглядом.
— Да, наверное. Только не называй ее моей матерью.
— А что насчет этого мелкого испанца?
— Он, подозреваю, сейчас будет искать, на кого работать.
— Эй, мелкий, — сказал Ефим. — Тебе работа нужна?
— Не, — сказал Тадео. — Хватит с меня всего этого дерьма. Я лучше буду работать на своего дядю.
— А что твой дядя делает?
Акцент Тадео внезапно улетучился.
— Страховки продает, типа того.
Ефим улыбнулся:
— Работа хуже нашей. Павел?
Павел засмеялся. Смех у него оказался неожиданно высокий, больше похожий на хихиканье.
— Ладно, мелкий. Торгуй своими страховками. Думаю, хватит на сегодня мокрухи. Павел?
Павел кивнул:
— Черт, у меня в ушах звенит.
Ефим посмотрел на потолок.
— Говенно они собраны, эти трейлеры. Слишком много жести. Бум-бум! Павел, я теперь главный. Типа царя. Никаких больше трейлеров.
— Джордж Клуни — не царь, — сказал Павел.
Ефим хлопнул в ладоши.
— Ха! Это ты верно заметил. Ну этого Джорджа Клуни в жопу, а? Может, когда-нибудь он сыграет царя. Но никогда не будет царем, как Ефим.
— Точно, босс.
Ефим полез в карман куртки и вытащил маленький черный ключик. Подошел к Аманде и сказал:
— Давай сюда руки.
Аманда повиновалась.
Ефим расстегнул правый наручник на запястье Аманды, затем на запястье младенца.
— Ни фига себе! Она дрыхнет!
— Громкие звуки ей не мешают, — сказала Аманда. — Честное слово, с этим ребенком каждый день сюрпризы.
— Можешь мне не рассказывать. — Ефим снял наручники с левого запястья Аманды и Клер. — Ты ее держишь?
— Держу.
— Держи крепче.
— Да держу я ее. Ефим, она в «кенгуру».
— Точно. Я забыл.
Ефим взял наручники за край и стащил их с Аманды и ребенка.
Аманда потерла запястье и осмотрелась.
— Ну?..
Ефим протянул ей руку:
— Приятно иметь с вами дело, мисс Аманда.
— Ефим, ты и сам не промах. — Она пожала его руку. — Ах да. Крест у Хелен в сумочке.
Ефим щелкнул пальцами. Павел кинул ему сумочку. Ефим вытащил крест и улыбнулся:
— Двести лет назад, до того, как мы оказались в Мордовии, мой род жил в Киеве. — Он поднял брови. — Правда. Мой отец рассказывал мне, что мы — потомки самого князя Ярослава. Так что это, брат, семейная реликвия.
— От князя — царю, — сказал Павел.
— Хорош льстить. — Он порылся в сумке и посмотрел на меня: — Чей пистолет?
— Мой.
— И он все это время был в сумке? Павел!
Павел развел руками:
— Женщину Спартак обыскивал.
Они оба посмотрели на Спартака, истекавшего кровью на полу возле дивана. Потом взглянули друг на друга и дружно пожали плечами.
Ефим передал мне пистолет таким жестом, словно передавал банку с газировкой. Я убрал его в кобуру, висевшую сзади на поясе. Только что у меня на глазах убили четырех человек. А я ничего не почувствовал. Вообще ничего. Вот чем приходится платить за двадцать лет барахтанья в говне.
— А, подожди. — Ефим полез в задний карман и вытащил толстенный черный бумажник. Какое-то время копался в нем, а потом протянул мне мое водительское удостоверение. — Что-нибудь понадобится, звони.
— Не позвоню, — сказал я.
Он прищурился:
— Тоже будешь страховками торговать, как мелкий?
— Не торговать.
— А что будешь делать?
— Вернусь в колледж, — сказал я и понял, что не вру.
Он поднял брови, а затем кивнул:
— Хорошая идея. Такая жизнь больше не для тебя.
— Не для меня.
— Ты старый.
— Точно.
— У тебя жена, ребенок.
— Именно.
— Ты старый.
— Ты это уже говорил.
Он показал мне крест:
— Красивый, а? И знаешь? По-моему, каждый раз, когда кто-нибудь из-за него умирает, он становится только краше.
Я указал на надпись внизу креста:
— Что здесь написано?
— А ты как думаешь?
— Что-то про небеса, или рай, или Эдем. Не знаю.
Ефим посмотрел на трупы, лежавшие на диване и на полу у его ног, и усмехнулся:
— Тебе понравится. Тут написано: «Место черепа стало раем».
— И что это значит?
— Я всегда считал, что смерть — это не конец. Ты видишь череп. Но этот чувак, он уже в раю. Навсегда, друг. — Он почесал висок мушкой пистолета и вздохнул. — У тебя Blu-Ray есть?
— А?
— У тебя Blu-Ray-плеер есть?
— Нет.
— Ты что, с ума сошел? Павел, скажи ему.
Павел сказал:
— Кино надо смотреть только на Blu-Ray. Все дело в пикселах. Расширение десять-восемьдесят. Звук Dolby True HD. Совсем другое дело.
Ефим махнул в сторону коробок, стоявших на полках над трупом Кирилла.
— Я люблю Sony, но Павел говорит, что JVC круче. Возьми оба. Посмотришь с семьей кино на том и на другом и скажешь мне, какой, по-твоему, лучше. Договорились?
— О’кей.
— PlayStation-три не надо?
— Нет, спасибо.
— А айпод?
— У меня и так пара есть. Спасибо.
— А что насчет электронной книжки, друг?