— Служба безопасности обычно эффективна против внешней угрозы. Но ее не разрабатывают в расчете на внутреннюю. Так или иначе, я могу входить в кабинет и выходить из него достаточно часто, чтобы поставить «жучок» и убрать его, чтобы он не попался под проверку.
— И ты подслушал что-то про Гарри.
Канезаки кивнул:
— Вчера шеф с кем-то разговаривал по телефону. Я мог слышать только половину беседы, но уверен, что говорил он с какой-то шишкой, потому что все время повторял: «Да, сэр, нет, сэр».
— И что он сказал?
— Он сказал: «Не беспокойтесь, ниточка, по которой мы хотели выйти на Рейна, оборвана. Концов нет».
— Не так много.
Канезаки снова пожал плечами:
— Для меня это прозвучало подтверждением того, что смерть вашего друга не была случайной, его убили.
Я посмотрел на него, и то, что он увидел в моих глазах, заставило его моргнуть.
— Канезаки, — сказал я, — если ты еще раз попытаешься подсунуть мне хоть кусочек этого дерьма, если попробуешь манипулировать мной, чтобы втянуть в действия против твоего босса, это будет самой большой ошибкой в твоей жизни.
Он слегка побледнел, но все же сохранил спокойствие.
— Понимаю. Я ничего вам не подсовываю и не манипулирую. Я уже говорил раньше, что если что-нибудь узнаю о вашем друге, то расскажу вам, если вы мне поможете, а вы мне помогли. Я просто выполняю то, что обещал.
Я не сводил с него глаз.
— И больше ничего, кроме «оборванной нити»?
Он покачал головой:
— Ничего определенного. Но главной темой разговора был Ямаото, поэтому, думаю, мы можем сделать предположение.
— Хорошо, делай.
Тут вмешался Тацу:
— Похоже, отношения Биддла с Ямаото не такие, как я предполагал. В определенных критических ситуациях они скорее всего союзники, а не противники.
— Какое это имеет отношение к Гарри?
— Еще я подслушал, — сообщил Канезаки, — что Биддл планирует отдать расписки Ямаото.
Официант принес кофе и ушел.
— Я что-то не понимаю, — сказал я. — Мы вроде сошлись на том, что правительство Штатов хочет помочь реформам в Японии, в то время как для Ямаото реформы — смертельная опасность.
— Это так, — кивнул Канезаки.
— А теперь ты думаешь, что они работают вместе.
— Из того, что я подслушал, — да.
— Если это так, тогда Биддл может быть замешан в смерти Гарри. Но зачем?
— Не могу сказать с уверенностью.
Я посмотрел на Тацу:
— Если Контора работает с Ямаото, так только для того, чтобы замочить ваших реформаторов. А теперь у Биддла еще и эти расписки.
Тацу кивнул:
— Нужно вернуть их. До того, как он передаст их Ямаото.
— Но расписки — это ведь еще не все, — заметил я. — Из того, что нам рассказал Танака, мы допускаем, что несколько встреч Канезаки могли быть засняты на видео, а звук записан параболическими микрофонами. Что думаете с этим делать?
— Ничего, — сказал Тацу. — Как мы говорили, любой политик, пойманный таким образом на встрече с оперативником ЦРУ, уже скомпрометирован. Но тех, участие которых прослеживается только через расписки, можно еще спасти.
— Как?
— Небольшой процент политиков будет скомпрометирован и расписками, и фотографиями. Несомненно, Ямаото планирует утопить этих несчастных первыми. Затем, в ходе поднявшейся истерии в средствах массовой информации, он раскроет и балансы по распискам. Тот факт, что вторая волна разоблачений не поддержана «твердыми» доказательствами в виде изображения и звука, публика не заметит.
— То есть, несмотря на то что у Ямаото будет возможность утопить группу, на которую у него есть записи…
— Его усилия и ограничатся первой группой. Вернув расписки, мы сможем ограничить урон.
— О’кей. Как мы собираемся возвращать расписки?
— Они в сейфе Биддла, — сказал Канезаки. — Я слышал, как он говорил об этом по телефону.
— Звучит так, будто ты можешь это сделать, малыш, — проговорил я. — Но взлом сейфа — это уже другая история.
— Ему не придется взламывать его, — заявил Тацу. — Биддл даст ему комбинацию.
— Что, вы собираетесь просто вежливо попросить его?
Тацу покачал головой:
— Нет. Думаю, будет лучше, если это сделаешь ты.
Я задумался. Мне хотелось, чтобы представился еще один случай порасспрашивать Биддла о Гарри, но в более уединенном месте, чем в последний раз. Особенно если он и Ямаото каким-то образом связаны, что заметно повышает вероятность его участия в смерти Гарри. О Мураками и Юкико я уже позаботился, но, похоже, остались еще кое-какие мелочи, которые нужно довести до конца.
— Хорошо, — согласился я. — Я сделаю это.
— Я могу помочь в подготовке… — начал было Канезаки.
— Нет, — оборвал я его, качая головой. — Я позабочусь обо всем сам. Позаботься, чтобы у тебя был доступ в кабинет Биддла, когда я скажу.
— О’кей.
Я посмотрел на него:
— Почему ты все это делаешь? Если в ЦРУ узнают, тебя объявят предателем.
Канезаки рассмеялся:
— Смешно бояться этого, когда выяснилось, что твой босс пытается кого-то нанять, чтобы тебя грохнули. Кроме того, «Сумерки» ведь официально закрыты, помните? Что касается меня, я считаю, что предатель — Биддл. Я просто хочу поставить все на свои места.
Тацу отвез меня к знакомому врачу, человеку по имени Это. Тацу много лет назад оказал этому человеку услугу. Теперь врач был обязан Тацу, и на его благоразумие можно было положиться.
Это не задал ни одного вопроса. Он осмотрел руку и сказал, что сломана лучевая кость. Он вправил ее, наложил гипс и выписал рецепт на болеутоляющее на основе кодеина. Рецепт был на настоящем бланке больницы Дзикей, подпись неразборчива. После этого я позвонил Биддлу. Сказал, что готов принять его предложение насчет Канезаки. Договорился о встрече на десять часов сегодня же вечером, чтобы обсудить детали.
Потом зашел еще в один магазин в Синдзюку. На сей раз я купил окуляры ночного видения с высоким разрешением и функцией увеличения и еще одну дубинку «АСП». У меня стала появляться определенная привязанность к таким вещам.
Затем я зашел в спортивный магазин и купил пару спортивных брюк, подходящую к ним куртку — и то и другое из плотного черного хлопка — и пару кроссовок. Очень трудно было найти подходящую обувь, почти весь товар в магазине был ярким и разноцветным, но неожиданно я наткнулся на достаточно темную пару. Выйдя из магазина, срезал с кроссовок светоотражающие полоски, которые производитель благоразумно разместил на подошвах, чтобы бегунов хорошо было видно ночью. Попасть под машину, водитель которой меня не заметит, не главный мой повод для беспокойства.