Киллер не спешил. Но и не медлил. И то и другое — глупость. В первом случае — можно попасть под десятки тихих, все изучающих старушечьих глаз, прячущихся за шторками и занавесками в каждом доме… И они, эти божьи одуванчики, даром что склеротички, все опишут в аккурате — кто шел, в чем одет, что в руках нес, куда исправлялся… Уж будьте уверены… Беда, конечно, невеликая, а все же — засветка… Раз прокатишься так, два, а на третий — спалят.
Но и медлить тоже нельзя. Понаедут наблюдальные сыскари, глаз у них — что фотообъектив, да еще с рентгеном… Нет, сыскарей киллер не любил и боялся…
Самое милое — уходить минут через пять-семь после выстрела, когда подъехала пока обычная патрульная, которой нет дела до проходящих, а надо охранять место происшествия до прибытия бригады от прибывающих граждан, у которых любопытство развито куда сильнее всех остальных качеств…
Он не спеша, любовно собрал оружие, осмотрел квартирку… А ничего себе…
Полдня он наводил справки в домоуправлении, выявляя заядлых дачников… Предлог квартирку продают в этом доме и в том, что по соседству… Крыша ли не течет? А есть ли тараканы? А соседи — не пьяницы ли?.. Дачники?.. Да я сам — дачник заядлый… Клубничку, говорите, выращиваете? А облепиху не пробовали? У меня на даче — растет… А где у тех соседей дача? Далекохонько… Это ж на весь день нужно ехать…
Вот таким манером. А замочки у всех — плевые защелочки, еще советского производства. Киллера же давно снабдили набором универсальных отмычек, так что проблем он особых не имел… Вот только удивлялся квартирным ворам — что они брать-то находят?..
Хотя у каждого — свой заработок…
Двое потертых, но крупных мужичков мирно попивали пивко на лавочке и довольно индифферентно отнеслись к стрельбе на улице… Как бы там ни было, но именно эти два мирных выпивохи заметили момент выстрела… И окно, из которого он был сделан. Один сразу привстал с лавочки, оставив нагретое местечко, и прошел в подъезд с первыми любопытствующими. Вернулся через пяток минут, сел за столик, произнес безо всякого выражения:
— Не, не девчонка, — отхлебнул пива.
— Слава тебе яйца… — выдохнул второй. — Если мы девчонку не уберегли, Князь бы нас их сожрать заставил… Каждого — свои… Без отъема от тела…
Второй прикончил бутылку:
— Не девчонку… Хахаля ее. Там, в подъезде. Помнишь, Князь нам фотографию показывал? На образованного похож… Не «крученый»… Да и пес с ним — мы за него не в ответе…
— Ты чего несешь, падла?
— Да я…
— Увянь, понял! Это что же получается? Этот фраерок замочил Лекиного дружка в подъезде, а кто-то — его самого?
— Может, Князь еще кого посадил?
— Я сказал — увянь и не отсвечивай! А ведь они в аккурат — похожи…
— Ну, этот Лекин парень, вроде Дрон, помоложе будет…
— Ты усек, выстрел откуда? Сверху! Некогда стрелку было личность рассматривать, да и недосуг! Видно, свербило у кого-то от этого Дронова… А он Князю — вроде корешок…
— Да он не из наших! Одно слово — фраер.
— Много ты себе думаешь — фраер! Среди них тоже авторитетные бывают…
— Как это — фраер и авторитетный?
— А вот так. Стал бы Князь со швалью нянькаться? Слыхал, что за мочиловка была на даче?
— Слухами земля…
— То-то. И кому ни попадя Князь со своей родней встречаться не позволит.
Усек? Так что стрелок этот наверняк в Дронова метил… А попал — в другого.
— Да что ж этот снайпер — без глаз, в натуре? Не разобрался, кого валит?
— А то ты не знаешь, какие щас мокрушники пошли… Вспомни — в ростовском изоляторе — и крутой, и навороченный, а на поверку — гнутый… Мудила, а не человек… Так что убивца этого нам с тобой достать нужно… Все сам и разъяснит…
— Ну у тебя и голова, Мамонт! Прямо президентский совет какой-то!
— Смотри мужика… Баба — это вряд ли… И обязательно — с сумкой или баулом каким.
— А может, он ствол сбросил. Сейчас все новые так делают.
— Сбро-о-о-сил, — передразнил Мамонт. — Из чего стреляли, как по-твоему?
— Из «винта» с глушаком, это козе понятно. И калибр «слоновий»: эк бедолаге башку разворотило — затылок напрочь снесло.
— То-то. Хороший «винт» со «своим» глушаком да еще крупного калибра — больших денег стоит, и достать такой нелегко. Для киллера это — как для музыканта скрипка. Ну или фагот там какой. Кто ж его сбросит… Усек?
— Усек.
— Ну так смотри в оба. То, что Лекиного хахаля завалили, хоть и не наша промашка, а спросят с нас. Стрелка достанем — чисты. Может, он, окромя Дрона этого, и Леку Князеву на заказ имел — да не с руки вышло…
— Да что ж он — нелюдь?.. Девка ведь не в делах совсем.
— А ты других среди новых видывал? Мужичок посмурнел лицом, сжал тяжелыми, мощными, как насосные рычаги, руками пивную бутылку…
— Кожу с таких сдирать надо… С живых… А то закона на них нет!
— Прав, Сидор… Вот власти тоже жалуются — беззаконие. Кому оно надо? Ты на подъезд смотри! Да не пялься, а смотри…
Маленький человек в сером костюмчике вышел из подъезда дома напротив. Шел он спокойно, не торопясь. Сидели бы бабульки у подъезда — не поленился бы поздороваться. Вот только… В руке его был довольно большой «дипломат». И хотя кургузому мужичонке больше подошел бы потертый портфель, ну да кто сегодня чего только не носит… Он ушел бы легко, незамеченным… Сам он считал, что на этот раз так и вышло.
Приятели не торопясь допили пивко и двинули следом.
Олег лежал раскинув руки. Белая сорочка была залита кровью.
— «Скорая» прибыла, — доложил водитель линейки сержанту.
* * *
Вместе с врачами «скорой» вошли люди из бригады — следователь, эксперт, опер…
— Что тут у вас, сержант, произошло? — обратился к человек в штатском, мелькнув перед носом совсем не милицейскими корочками.
А этому чего здесь надо? Ну да, щас же усиление… Ко сему «политику шьют»
— муж тещу по-пьяни пришьет, в у газетах пропишут: если и не коммунист был, дак всенепременно сочувствующий… Болталы же без костей А «у вас» — это он зря…
«У нас — ничего, — хотел ответить сержант, — а вот у вас — страна разваленная и палят на каждом шагу, как хочут! Куда вы там на Лубянке смотрите — начальству в рот, что ли, все как один?! А начальство — оно в лимузинах катается, под вашей же охраной… Им до нас — дела нет… Нам, по правде сказать, до них — тоже как до едреной матери, в смысле — как до Сатурна… Но порядок же какой-то должен быть!» Вот такие слова хотел бы сказать сержант Михайлов, но не сказал. И не потому, что боялся, — просто чего зря воздух языком колотить?
— Два убийства. Сначала тот, что у подъезда лежит — этого замо… застрелил, потом его самого — видно, снайпер…