Хотя – некоторым удается.
Опускаю руки в карманы, на рукоятки «Макаровых», и беззаботно шагаю в подъезд. Второй этаж. Третий. У двери стоит сильно подвыпивший гражданин и, упираясь в дверной косяк, упорно выбирает нужный ключ из связки, – это Дается ему с трудом.
Живут же некоторые: выпил, закусил, приплелся домой заполночь, и вся забота – тихонечко дверь отомкнуть, не получить по мордам мокрой тряпкой… Стоп!..
0-ТОМКНУТЬ! На связке у мужика среди универсальных английских и пары нашенских ключей – профессиональная отмычка!
Я уже одолел две ступеньки следующего пролета, собирался резко развернуться… и ступеньки полетели мне навстречу.
Удар по шее был тоже профессиональным. Я тупо смотрю на горелую спичку перед носом, а в голове навязчиво вертится: «Соблюдайте чистоту», «Соблюдайте чистоту» – каким-то гнусавым механическим голосом.
По рукам пробегает судорога, и я обретаю способность двигаться. В полной отключке я был пару-тройку секунд, не больше, но этого времени «пьянчужке» хватило, чтобы испариться бесследно.
«СОБЛЮДАЙТЕ ЧИСТОТУ!» – громко требует голос, и все становится на свои места. Я поднимаюсь в квартиру номер шестнадцать, знаю, что там увижу…
Вроде после драки кулаками не машут, но все же… Дверь прикрыта, но не заперта. Распахиваю ее ногой и вхожу в квартиру по всем правилам, сначала ствол, потом «начальник».
Свет горит по-прежнему. Магнитофон молчит – кассета кончилась. И в гостиной тоже все по-прежнему. Один труп у кресла на полу. Двое парней у батареи, прикованные «кандалами». Вот только разговорить их мне не удастся. Вот лбу у каждого – аккуратное пулевое отверстие.
Итак, «чистота» соблюдена. Мужик был «чистильщик» – это покруче старшего опера, но меньше контролера. Причем «почистил» он ровно настолько, насколько было нужно. Интересно – кому?
Плавает и еще одна мыслишка, но неприятная. Айболита со товарищи запросто могла укокошить милая девочка, пока я на крыше предавался неге поэтического творчества.
Короче, в грехах, как в шелках…
По лестнице спускаюсь спокойно. Если бы «чистильщику» нужно было меня «замочить», он сделал бы это безо всяких хлопот. Но не стал.
Меня играют втемную – это понятно и ежу. Нужно поломать игру. Просто затаиться и выбыть – бестолково когда на тебе столько «жмуриков» зависло. Да и не по'чину мне. Разберемся.
Самое обидное, что меня даже не пасут. Просто подставляют, словно рассчитали, как я поступлю.
Перехожу через дворик. С улицы к подъезду подкатывает хорошо знакомая мне «бибика» – «ниссан-патрол», на какой разъезжает Кузьмич самолично с прошлого года. И машина, и аппаратура для РОВД куплена на муниципальные деньги по инициативе Валентина Сергеевича Круглова. Дабы нежелательный преступный элемент пресекался своевременно.
Пора линять – ментов здесь будет больше, чем тараканов в московских гастрономах.
Подхожу к «волге». Девушка спит на переднем сиденье. Живая. Шутки шутками, но если я потеряю эту девчонку или она не захочет говорить, – нитей у меня не будет. Кроме «Трех карт», разумеется. Ну да ставить на них нельзя – это я из Пушкина усвоил.
Девушку перекладываю на заднее сиденье, сажусь за руль и по газам! Еду через центр – гори оно все огнем. На пе-. рекрестке – гаишный «уазик», постовой машет полосатой палкой, – проскакиваю мимо на большой скорости. Разуй глаза, милый, глянь на номера! Похоже, разул, но не прозрел. Прыгает в свою колымагу и увязывается за мной. Укатить на оперативной гэбэшной машине от «уазика», как два пальца обмочить, – но надо ли? Злая ярость поднялась по хребту и ударила по мозгам – ребята, да сколько же можно! Сворачиваю в переулок и-по тормозам.
«Уазик» тормозит метрах в десяти. Вылезаю из машины и иду к нему, размахивая майорскими «корочками».
– Ты что, блин… номера не разглядел?!.
– Чого же не бачив, бачив…
– Да ты забодал!!!
И сую ему под нос «ксиву».
– Так, товарищу начальнику, оперативна обстановка…
Он открыл дверцу – и дальше…
Рывком за шиворот выдергиваю его с сиденья и припечатываю лицом к капоту.
Сержант падает на четвереньки, – и я добавляю по затылку рукояткой пистолета.
Отдыхай. Может, и хороший парень, ну да некогда мне вычислять, кто «белый», кто «красный», а кто – вольнонаемный… Забрасываю служивого в кусты, сажусь в «уазик», подъезжаю к «волге», перекидываю девчонку вместе с сумкой в новое «авто». Поехали!
Я вам устрою концерт! Маразм для детского хора имени Григория Веревки! С прологом, адажио и скерцо!
У постового я позаимствовал фуражку, так что за рулем чувствую себя уверенно. Что там дальше в повестке дня?
«Три карты». Фамильный кабак Ральфа. Ставить на них нельзя, а вот разыграть – нужно.
На этот раз машину оставляю прямо на улице. Сейчас главное – время. Мне нужно опередить и тех, кто меня преследует, и тех, кто меня «играет».
Кабак по случаю траура закрыт. Ментовский «жигуленок» с тремя стволами «акаэмов» дежурит у входа – во избежание. Но я и не собираюсь ломиться – иду со двора.
В тени маячит охранник – двойник верзилы с пляжа. Решительно иду к нему, – и это его смутило. Вместо безапелляционного «Стоять!» слышу грубое:
– Что надо?!
Наверное, принял меня за настойчивого посетителя. Напрасно.
Блик света падает мне на лицо, верзила молниеносно сует руку под мышку, – но я быстрее.
Удар ногой под колено отбрасывает его к стене, еще один, уже в голову, завершает композицию, – громила падает лицом вниз.
Выуживаю у него из-под куртки оперативный кольт с глушителем. На что, на что, а на экипировку Ральф денег не жалел.
Подхожу к дверце. Толкаю для порядка. Заперта, но не на засов – на замок.
Прицеливаюсь и методично стреляю из «тихушника», пока замок вместе с частью двери не превращается в деревянную щепу и исковерканное железо.
Распахиваю дверь и вхожу. Никого. Видимо, лежащий во дворе парень пользовался доверием и авторитетом. Разумеется, в общечеловеческом понимании.
Коридор узенький, дальше – поворот. Оттуда тянет сладковатым дымком. Анаша.
Значит, дело не в доверии, – просто забурели охраннички от вольготной жизни. Делаю шаг – стволом вперед. Охранник сидит в кресле поперек коридора. В руках «акаэм», палец на спуске. Вот только ствол чуть-чуть в сторону – потому как в другой руке самокрутка. На лице – понимающая улыбка, а взгляд ясен и невинен, как у младенца. Ему и нужно-то всего ничего – чуть подвинуть ствол и нажать на спуск.
Но, по-моему, он и сам понял, что опоздал. Но ствол приподнял…
Кольт дважды подпрыгнул у меня в руках. Парень так и умер с улыбкой.