— Понимаю. Это — штучный товар.
— Это вообще не товар. Озарение или случается, или нет.
Магистр смотрел на этого скрюченного мужичонку, как психиатр на шизофреника. И почувствовал, что в данный момент «пациент» глядит именно на него, Магистра, так, будто… Темно-карие глаза, увеличенные толстенными линзами, смотрели искренне огорченно, словно… ребенок пытался что-то совершенно очевидное для него растолковать взрослому дяде, а этот «дядя» даже если и хотел, то не в силах был его понять. Магистру на мгновение стало не по себе, как человеку, который не понимает, кто кого использует: человек кошку для ловли мышей, или же — кошка человека для того, чтобы жить в тепле, холе и получать ежеутренне свою мисочку молока…
Впрочем, Магистр сам создал это подразделение. Ему было совершенно наплевать, почему развалилась страна: он и сам бы мог назвать воз и маленькую тележку всех и всяческих причин… Но вот допустить, чтобы развалился Замок…
По его разумению, все пошло прахом, помимо прочего, из-за простого соотношения: один к четырем. На каждого толкового аналитика в СССР приходилось четверо оперативников. Еще Иосиф Виссарионыч, опасаясь, что те, кто умеет думать, смогут и решения принимать, требовал только информацию. Без комментариев. Советские спецслужбы продолжили этот опыт: «добытчики», оперативные работники были основой практически всех спецслужб; ну а если спецслужбы и привлекали по тому или иному вопросу спецов-профессионалов из гуманитарных НИИ, их мнение подшивалось в папочку на случай, для будущей «отмазки» при провале: сами генералы, принимающие решения, как правило, в прошлом были оперативниками.
У американцев же соотношение было обратным: аналитики прорабатывали горы самого разнообразного материала и, уже объединив его с добытым оперативным, позволяли собственной сверхдержаве строить глобальную геополитику.
Повторять ошибок Магистр не хотел. Он создал, кроме чисто оперативных, и аналитические подразделения Замка:
«Дельта-Х» и «Дельта-0». И если в первую он насобирал «каждой твари по паре», то вторую укомплектовал бывшими криптографами и разбавил их самой разной гениальной шизотой из «почтовых ящиков» и психиатрических клиник (причем отбирал и докторов, и пациентов, подозревая между ними совсем невеликую разницу). Собрав в два подразделения — в одно ученых-аналитиков, в другое — умников, которых в этой стране испокон именовали дураками. Магистр не хотел ничего упустить, следуя Лао-цзы: «Умные не бывают учены, ученые не бывают умны». А сейчас, когда ставка на кону, да еще какая ставка… Переиграть Кришну… Ради этого он не только позволит четырехглазому задроту почувствовать превосходство над собою, ради этого… А потом — всех списать. Разом.
Доверял ли он профессионалам? Безусловно да. Но сам прослушал кассеты несколько раз. Зачем? Исключительно затем, что мог взглянуть на проблему не как аналитик, а словно со стороны… Но со стороны — не получалось… Он слушал, слушал… Досье на Дорохова, или, как выразился Валериан, «объективку», он прочел столько раз, что, кажется, знал наизусть. Тем не менее…
«Сергей Петрович Дорохов родился в Москве. Отец, Петр Юрьевич Дорохов, был директором производственного объединения „Вымпел-24“ (военное предприятие, ликвидировано полностью в 1989 году; вся документация исчезла или уничтожена; от корпусов сохранились только бетонные коробки, „зачищено“ все, даже кабели коммуникаций. Чем конкретно занималось ПО „Вымпел-24“, определить не представилось возможным). Петр Юрьевич Дорохов скончался в 1993 году от острой сердечной недостаточности.
Мать, Ольга Владимировна Дорохова, урожденная Елагина, преподавала историю русской литературы в МГУ. Кандидат филологических наук, доцент; по отзывам знавших ее людей — человек энциклопедически образованный, прекрасно разбирающийся не только в литературе или поэзии, но и в живописи и архитектуре.
Ее статьи, посвященные, например, архитектуре т.н. «русского барокко», «купеческого модерна», высоко оценивались специалистами. Муж разделял ее увлечения; по отзывам, в доме Дороховых была собрана неплохая, хотя и достаточно бессистемная коллекция произведений живописи и скульптуры. После кончины Дорохова-старшего коллекция оказалась утраченной. Сама Ольга Владимировна скончалась на десять лет раньше мужа.
В семье Сергей Петрович Дорохов был единственным и поздним ребенком. До пяти лет воспитывался бабушкой, Марией Ивановной Елагиной; закончил специальную английскую школу, экономический факультет МГУ, отслужил в армии. Неудачный брак. Какое-то время нигде не работал, крепко выпивал. Изменился в одночасье, резко. Создал кооперативный банк, который ныне контролирует около трех десятков предприятий; все кризисы финансовой системы сравнительно небольшая финансово-промышленная группа Дорохова перенесла спокойно, работала стабильно и результативно.
Есть все основания полагать, что за спиной Дорохова стоит куда более мощная ФПГ, чем заявлено. Непосредственных связей Дорохова с Решетовым, Герасимовым или людьми сходного уровня в сфере финансов, бизнеса, политики не выявлено».
М-да… Это не просто «объективка». Здесь чувствуется стиль старого кадровика, прошедшего еще сталинскую школу — когда, в отличие от более позднего времени, стремились в характеристике что-то сказать по существу.
Что-то в этой характеристике не нравилось Магистру. Очень не нравилось.
Как там отметил Альбер? «Финансисты не действуют, как бойцы спецподразделений».
Может быть, Кришна действительно подставил ему Дорохова как «куклу»?
Если бы у него была только та информация, что у оперативника, он бы и не сомневался… Но — вот она, подробная справка, полученная Замком от своих подразделений в Западной Европе и Штатах. Последние полтора года Дорохов очень активно перемещался по этим странам, представляясь этаким «новым русским». С единственным проколом: уровень его интересов в бизнесе совершенно не соответствовал уровню его встреч! Зато как раз соответствовал уровню Кришны или Геракла. А сейчас… Сейчас важно выиграть время! И он вдруг понял, как это сделать!
— Валериан Эдуардович… Сколько вам потребуется еще времени, чтобы вычислить «ключ» наверняка?
— Наверное я сказать не могу. Может быть, день, может быть, месяц…
— Хорошо. Пусть будет месяц. Но вы уверены, что вообще сумеете найти то, что ищете?
— Да. То, что спрятано или зашифровано одним человеком, может быть найдено другим. Это основная аксиома работы криптографа. Без нее наша деятельность вообще потеряла бы всякий смысл.
— Что вам нужно еще, кроме времени и… озарения?
— Удача.
— Вот этого я вам купить не могу. Но… — Магистр сделал паузу… — Удачу просите сами… У черта, у дьявола, у судьбы — где хотите. Она вам понадобится.
Очень. Если расшифровка «замка» не будет лежать у меня на столе через месяц, всю вашу группу ждет самая большая неудача в жизни…
Валериан стал цвета халата, только ушки по-прежнему светились розовым.
Судорожно дернулся кадык на тонкой шейке, еще, словно мужчинка порывался что-то спросить, но так и не произнес ни слова.