Извини… Я заболтала тебя совсем… Можно, я посплю? Только…
— Да?..
— Ты разбуди меня утром… Ведь все не закончится завтра, правда?
— Правда…
Девушка подняла голову, посмотрела в огромное незанавешенное окно, полное лунного света:
— Посмотри… Все белое… — Она повернулась на бок и через минуту уже спала, дыша спокойно и ровно.
* * *
…Под лунным светом побережье было абсолютно белым, словно…
…Белоснежный плащ Великого Мастера, казалось, покрывал собою землю.
Алый, словно только что пролитая кровь, крест извивался по всему полю плаща; края креста были изломаны и напоминали лапы хищного, ненасытного паука…
Великий Мастер соскочил с коня, бросил поводья подбежавшему оруженосцу и стремительно поднялся по ступенькам Замка. Он шел через анфиладу громадных залов, увешанных доспехами, богато украшенных изысканными гобеленами франков и тяжелым оружием варваров, восточными кинжалами, инкрустированными карбюшонами, с клинками, изукрашенными арабской вязью или индийской деванагари… Империя Рыцарей Храма была невидима, могущественна и несметно богата. Всех сокровищ не могли вместить ни подвалы семидесяти замков, ни сокровищницы, скрытые в горах Аррагона или пустынных плоскогорьях Кастилии… Империя тамплиеров казалась несокрушимой, но он, Великий Мастер, предчувствовал ее падение.
Белоснежный плащ несся за стремительным рыцарем, словно вихрь поземки…
Он проходил зал за залом, воины храма замирали при его приближении и потом еще долго чувствовали властную силу, исходившую от этого невысокого, сухого человека… Его широкоскулое лицо выдавало славянское происхождение; высокий лоб, тонкий, с едва заметной горбинкой нос указывали на родство с королевским домом величественных когда-то меровингов; тонко очерченные губы выдавали натуру от природы сластолюбивую и капризную, но сведены они были жестко: им управляли не страсти, а воля, несокрушимая воля. Опущенные книзу уголки рта говорили скорее не о презрении к роду человеческому, а о разочаровании и жизнью и людьми. Притом глаза густого зеленого цвета сияли, словно подсвеченные изнутри… В расширенных зрачках будто плясали отсветы пожаров, зажженных и его предками, и его предшественниками на троне Великого Мастера, и его подданными; воспаленные губы, казалось, помнили изысканные ласки красивейших женщин Европы, Палестины, Сирии, испанских куртизанок и жриц любви распутного Крита, гибких юных гречанок и русоволосых красавиц Московии, диких горянок и стыдливых и распутных дочерей некогда непобедимых викингов…
Белоснежный плащ, ниспадающий с плеч рыцаря, несся по коридорам Замка, будто вихрь, заставляя оказавшихся на его пути кавалеров застывать безмолвными ледяными статуями, словно холодный ветер Арктики превращал их за мгновение в нечто бескровное, бестелесное, неживое…
Орден рыцарей Храма составили когда-то девять храбрых и благочестивых рыцарей, поклялись посвятить свои силы, отвагу и жизнь Единому Сущему, подвергаясь любым опасностям на суше и на море, следуя лишь одному закону: защите таинств веры Христовой… «Не нам, не нам, а Имени Твоему…» А сейчас…
Могли ли предполагать основатели ордена Гуго де Пайен и Готфрид Сент-Омер, имевшие одну на двоих боевую лошадь, будущее, полное роскоши?.. Оно настало, но только для их последователей. Сейчас ордену были подчинены девять тысяч командорств Запада и Востока — Иерусалим и Антиохия, Триполи и Кипр, Португалия и Кастилия, Леон и Аррагония, Франция и Фландрия, Италия и Сицилия… Тамплиеры смещали государей и властителей, их мечи обнажались против тех, кто мог помешать их власти… Казалось, ей не будет ни конца, ни границ… Но…
«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут… Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше… никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне…
А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое».
…Зал, в который вступил Великий Мастер, был особенно величествен. Его высокие своды терялись где-то в невыразимой вышине, откуда на присутствующих изливался мягкий трепещущий свет, и фигуры командоров, укутанные в белые с красным крестом плащи, казались каменными изваяниями. Их было ровно тридцать.
Он был тридцать первым. Его слово было законом и для стоявших здесь, и для тех тридцати тысяч, что ждали этого слова за пределами Замка… Великий Мастер закрыл глаза…
…Его взору представилась Большая Сокровищница Замка. Здесь не было ни золота, ни серебра — только камни. Алмазы и изумруды, рубины и сапфиры — все камни были исключительными… Некоторые были оправлены, другие хранились в специальных, обитых бархатом коробочках. Были и камни-призраки, за ними через столетия тенью двигались смертельные преступления, и каждый, кто владел ими, умирал мучительной, насильственной смертью… Перстень Саладина, повелителя Востока, — желтый алмаз в обрамлении сапфиров… Перстень Ричарда Плантагенета, прозванного Львиным Сердцем, короля Британии… Перстень Фридриха Рыжебородого, германцы называли его Барбароссой… Очень простой перстень — темный рубин в золоте — принадлежал, по преданию, самому Карлу Великому, а до него — легендарному королю Артуру. Великий Мастер вспомнил предание: король Артур, смертельно раненный в битве при Кампланне, не умер, а был увезен на священный, недостижимый для смертных остров Аваллон, где затянулись его раны… И он тайно пребывает на земле Британии и ждет часа явиться вновь — когда наступит крайняя опасность для родной страны… Действительно: место захоронения короля Артура так и не найдено, хотя это пытались сделать и англосаксы, и норманны… Зато известна некая странная надпись, совсем не похожая на погребальную: «Здесь лежит Артур, король Былого и Грядущего»…
Великий Мастер выпрямился. Пора. Перстень с красным камнем исчез в складках его одежды…
…Великий Мастер оглядел монахов-воинов. Речь его была краткой: «Волею Всевышнего и своей с нынешнего часа слагаю с себя полномочия и власть, данную мне братьями и Богом, и предаю свою судьбу воле Провидения»… Рыцарь развернулся и скрылся в маленькой потайной комнате между колоннами… Там ожидал раб. «Делай!» — велел рыцарь. Тускло сверкнул металл, и белый плащ окрасился ярко-алым…
Появившийся перед Собранием командоров оруженосец объявил: «Великого Мастера больше нет».
…Человек средних лет, быстро шагавший по узкой улочке, был одет, как мелкопоместный служилый дворянин. Он появился из маленькой дверцы в стене.
Ничто не привлекало в его облике, только глаза, громадные, густо-зеленые, казалось, в них блистали отсветы многих пожаров, и прошлых, и будущих…
…Минули годы. Бертран де Гот по влиянию Филиппа Красивого стал папой Климентом, а сам король Франции не мог забыть двух вещей: своего пребывания в Тампле в 1306 году, когда толпы простолюдинов бесчинствовали в Париже, — тамплиеры спасли Филиппа и… нечаянно обнаружили перед королем свои сокровища.