Оба ступали почти бесшумно; Олег просто умел это делать, а у девушки на ногах были толстые шерстяные носки поверх колготок и никакой обуви. В руках она сжимала маленький американский пистолетик, обладавший грозной разрушительной мощью. На ствол был навернут глушитель.
Они поднялись на два этажа. Снизу загрохотали шаги.
— На крышу? — шепотом спросила девушка.
— Бессмысленно. Да и… Крутить один и тот же трюк дважды — верная гибель.
— А изображать из себя «Варяг» лучше? Ты только послушай — их там человек десять! Нет, можно, конечно, щелкать их отсюда по одному, как мишени, но долго это не продлится. Включат лифт или еще как людей наверх подтянут, и нам — каюк.
— Это точно. Раньше это называлось — амба.
— Тебе очень хочется шутить? Бежим наверх, пока еще есть время.
— Времени нет. А люди, их люди, на крыше — наверняка.
— Почему ты так думаешь?
— Они же не полные кретины.
— Так что делать?
— Не переживай, малышка. Катапультируемся.
— Чего?
— Смотри сюда…
— Олег, ты с ума сошел!
— Разве?
— Я не полезу в этот ящик!
— Еще как полезешь.
— Я там застряну!
— А ты попробуй…
— «Попробуй»… А обратно как?
— Хватит болтать! Время!
— Оттуда воняет!
Они стояли перед отверстием мусоропровода. Мусоро-заборный ящик был выломан давно, с потрохами.
— Олег… Но ведь ты сюда не пролезешь…
— Я попробую. Следом за тобой.
— Я разобьюсь…
— Не успеешь!
Одним движением Гончаров закрепил шнур мудреным узлом.
— Пошла!
— Ногами вперед?!
— Не вперед, а вниз. Как только приземлишься дернешь! — Гончаров легонько толкнул Алю в спину.
— Ой1 — Девушка скользнула в проем.
Олег контролировал трое; как только он ослаб, заглянул в проем. Шнур дернулся два раза.
Гончаров выпрямился и — почувствовал холод металла: ствол уткнулся под ухо.
— Стой и не рыпайся! — с придыханием прошептал голос, обдав гнилью порченых зубов. Олег замер. — Брось автомат. Аккуратно.
Железо гулко ударилось о бетонный пол.
— Первый, мы у дверей квартиры. Все тихо.
— Что там? — отозвался на позывной Кудрин.
— Музыка играет. Магнитофон. Но негромко.
— Дверь серьезная?
— Ну. Навороченная.
— Снять сможете?
— Элементарно.
— Взорвать?
— Да нет, она на одну защелку прикрыта. Считай что на соплях. У нас тут братуха — просто эксперт-криминалист по таким дверцам. Этот, Фарадей. Вскроет за минуту.
Ну че, подламывать?
— Да. И всех, кто внутри, сразу вязать.
— Это без балды.
— Брать нужно живыми. Особенно девчонку.
— Тепленькими возьмем. Этот козел, видно, с девкой в постельке нежится. Щас мы ему кайф обломаем.
— Соседи от вашей топотни не всполошились?
— Не-а. А чего им? По прикиду мы — натуральные мусора! Видно, за дверями притаились и пасут.
— Все. Работайте.
— Ага. Щас вскроем. В лучшем виде. — Громила ростом метра под два опустил переговорник. — Ну че, Крот, давай. Только тихонечко.
— А тут и шуметь нечего: это как крючок в сортире снять.
Крот просунул тонюсенькое лезвие, отжал защелку, прошептал:
— Готово. Можно путешествовать.
— Пацаны, приготовились… — скомандовал здоровый. Вообще-то вся эта игра в группу захвата порядком действовала ему на нервы: этот лысый, Степаныч, задницу рвет перед Автарханом, чтобы оправдаться. Да и то, сколько братанов за пару суток положили.
Внезапно он почувствовал муторный, сосущий холодок под ложечкой. Опасность.
Липкий холодный пот разом покрыл спину, поясницу, несколько капелек выступили на лбу. Горло словно заложило; он старательно проглотил жесткий шершавый комок…
Он чего, трусит? Вот уж — лысый хрен!
— Крот, Лютый, Капкан, стволы приготовьте. Как только дверь дерну — огонь. Чтобы места живого не осталось!
Никто командиру не перечил. Он встретил взгляд Лютого, и глаза того показались ему белыми от страха.
Дьявол! Да так можно стоять бесконечно!
— Готовы? — хрипло переспросил верзила.
— Ну… — ответили ему. Стволы автоматов смотрели в готовую раствориться дверь.
— Пошла, мать ее!
Здоровый одним движением распахнул дверь. Клуб оранжевого пламени заполнил площадку, с тихим шуршанием выплеснулся на лестницы и в окна, кроша стекло, и — разметался упругим грохотом взрыва, вышибая окна близлежащих домов.
* * *
Рука, державшая оружие, чуть дернулась инстинктивно, реагируя на взрыв, и этой доли секунды Гончарову хватило, чтобы нырнуть под нее; локтем он ударил в сплетение, но локоть угодил в мягкий кевлар бронежилета. Олег мгновенно выбросил руку наверх, выбил пистолет и ударил нападавшего головой в лицо. Парень отлетел к стене, но был он явно не из слабаков. Жесткий металлический щелчок выбросил отточенное лезвие ножа; оно прочертило в воздухе неровную линию.
Олег едва успел отклониться: свитер на груди и рубашка под ним распались на две половинки, порез мгновенно набух кровью.
— Дамаск, — оскалился Олег и принял боевую стойку.
— Да уж не фуфло, — бросил в ответ боевик. — Кранты тебе, мужик. Гайки.
Лезвие порхало в его руке вверх-вниз, парень легко передвигался по узенькой площадке, делая выпады, перебрасывая нож из одной руки в другую, хотя и наслаждаясь своим искусством, но вовсе не оттягивая из глупого тщеславия развязку, просто примеривался наверняка на единственный, смертельный удар. Олег знал, увидеть этот удар он не сможет, разве только угадать.
Черт, как глупо! Как глупо подыхать от ножа? И это — в век атома и космических полетов!..
Гончаров даже не успел удивиться полной дегенеративности пришедших на ум мыслей; он будто в замедленной съемке почувствовал движение… Словно городошная бита, Олег бросился парню в ноги, подсекая. Тот рухнул плашмя на спину, Гончаров крутанулся на спине и ударил пяткой в лицо. Боевик замер. Некоторое время Олег тупо смотрел на труп, затем приподнял… После его удара тот приложился головой о батарею, затылок разворотило начисто.
В два движения он стащил с трупа кевларовый мягкий броник, прикинул на себя, пробормотав: