– На Лысую гору? – иронично осведомился Олег.
– Куда угодно! Скорее... Они разворачиваются. За нами.
Олег бросил взгляд в зеркальце заднего вида: и правда, черный диплодок, исполнив сложный, но полный тяжкого изящества пируэт, действительно поехал за «фордом».
– И что такого? – прокомментировал Данилов. – Явно водила сигареты купить решил. Или – по бейсболке пассажирам: рожки прикрыть.
– Гони! – На этот раз выкрик Корнилова был истеричным, словно железкой скрежетнули по стеклу.
Впереди была рабочая окраина Княжинска, полная бетонных заборов, тупиков, сквозных ребер разоренных ангаров, брошенных, продуваемых всеми ветрами цехов недостроенных еще в советской пятилетке заводов. Дальше дорога уходила в хлипкий молодой бор.
– Куда ты правишь, герой? Если они нас догонят, «смерти героя» тебе не видать, тебя просто зажарят, как телячью тушу! И меня тоже!
– Старые знакомые? Друзья? Сослуживцы?
– Эдичка Сытин! И его жмуркоманда!
– Этим атлетам что, наше иноземное корытце глянулось?
– Им нужны мы! Вернее, ты! А меня заколют, как падаль – чисто за компанию.
– Так уж «чиста-конкретна» и заколют?
– Они не умеют по-другому! Это убийцы! – Корнилов сорвался на визг.
– А как хорошо рассуждал, умник!.. О смыслах и материях. «Убийцы». Я тоже не шахматный гроссмейстер. Все, не зуди под руку, абзац заученный!
– Нужно в центр, там...
– Заткнись. А то ведь и вправду догонят. Только раньше я тебя приколю.
Тупой авторучкой.
Корнилов вздрогнул, забегал глазами по панели, но никакой авторучки не увидел. Потом беспокойно глянул в зеркальце: фары «крузера» вырастали и виделись ему, наверное, в этот миг глазами жуткого ночного монстра. Инженер икнул, сполз в кресле.
– Сиденье не описай, умник. Авто дипломатическое.
Машины шли с одинаковой скоростью. В свете фар мелькали выхватываемые из тьмы щербатые бетонные ограждения, обрамленные сверху арматурой и неопрятно проржавевшей и висевшей кусками «колючкой», откуда-то доносился лай псов, в днище «эскорта» стучала выброшенная колесами щебенка, а порой и само днище жалобно взвизгивало, притираясь о низкие края разбитой дорожной ямы.
«Крузер» нагонял. Он шел ходко и мощно, как скоростной колесный танк, лишь щебень похрустывал под широкими протекторами.
Олег вытащил из-за пояса отобранный у Гриши «стечкин», сбросил «флажок» предохранителя, положил пистолет рядом.
– Ходко идут. И музычку, поди, слушают!
– Что вы сказали? – С перепугу Корнилов снова перешел на «вы».
– Молись, умник. Молись! Чтобы наша италийская профурсетка на здешних колдобинах колесо не утеряла!
– Все пропало... Нас списали. Я же говорил. Нас убьют. – Корнилов дошел до той стадии психомоторного ступора, когда смерть кажется спасением и единственным выходом. Олег всерьез заопасался, как бы его невольный попутчик не вывернул вгорячах руль и не направил авто в железобетонный забор.
– Что-то ты нервный, технарь. Куришь?
– Бросил.
– Можешь закуривать. Здоровью это уже не повредит.
Корнилов машинально кивнул, вытянул из брошенной ему на колени пачки сигарету, вставил в щель между плотно сомкнутыми губами, чиркнул колесиком зажигалки. Олег кивнул: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не икало под руку!
Дорога выровнялась, пошла в гору.
– Не боись, умник. Скоро трасса. А на большаке нашу кокетливую итальянку такой урод никак не догонит!
– Мы не уйдем... – прошептал Корнилов обреченно. – У этого «крузера» заказной движок. Разгоняет до ста двадцати.
Данилов присвистнул.
– Миль! – мстительно добавил инженер.
– Озадачил. Да это просто Шумахер какой-то! «Формула-один» на тропе носорога! Сколько там людей?
– Может, двое, а может, и двенадцать! Габариты позволяют.
– То, что габариты позволяют, я и сам вижу! Как обычно этот твой...
– Сытин.
– ...этот Сытин выезжает?
– Сам, с ним двое и шофер.
– Из амуниции?
– Стрелковое, автоматы. Иногда гранатомет берут. «Муху».
– Жужжать – не пережужжать! Держись, технарь!
«Эскорт» газелью выскочил на шоссе, чудом разминувшись с большегрузной фурой: Олег даже успел заметить красные веки водителя над ошалевшими от чифиря и бессонницы глазами; Фура помчалась дальше призраком ирреального мегамира ночных трасс.
Шоссе под низким, сочащимся моросью небом было пустынно, черно, влажно и отливало в свете фар лоснящейся ртутью. Стрелка спидометра быстро упорхнула за сто пятьдесят.
– Ты сошел с ума! По такой дороге!
– Технарь, ты определись, чего ты больше боишься! – рявкнул в ответ Олег.
– Своих сослуживцев, пардон, товарищей по работе, или – езды по шоссе!
– Это все безумие... безумие.
– Философствовать, умник, будешь на покое, – процедил Олег, бросив взгляд в зеркальце. – Наводка на дипломатное авто, как и на Дашу, – тоже твоя, поэтому – лучше не зли меня, академик!
Данилов, сцепив зубы, внимательно следил за дорогой. «Крузер», сначала приотставший, потихонечку нагонял. Он шел ходко, уверенно и тяжело. Шоссе здесь было ровным, как стрела. Под колеса стелилась слегка выщербленная бетонка; длина ее была достаточной для взлета не только истребителей-перехватчиков, но и дальних бомбардировщиков. Шлам, покрывавший бетонку в лучшие времена, давно стерся; время от времени мелкие камешки со свистом впивались в днище и машина, казалось, обиженно замирала. Ну-ну, милая, не все по автобанам шустрить, нужно иногда и простушкой пошуршать по нашим затертым трактам!
Олег потихоньку сбрасывал скорость, внимательно наблюдая за преследователями. До них оставалось метров десять-двенадцать. «Крузер» приветливо-издевательски помигал фарами. Этот даже обгонять не станет, поддаст легкомысленную итальянку бампером, и закрутит она на мокром шоссе грациозный и грустный вальс-бостон...
Дорога пошла под уклон. Олег вдохнул, выдохнул и – «отпустил вожжи».
Легкая машина понеслась стрелой. «Крузер» резко отстал, взъярился, взревел турбинами и – ринулся следом.
– Тут ограничение скорости... Знак,. – безучастно-механическим голосом сообщил примирившийся со злою судьбой Корнилов. – Дальше...
– "Резкий поворот и косого-о-ор", – едва слышно напел Олег. – О чем и мечталось.
– Вы самоубийца, – устало констатировал Корнилов. – «Крузер» тяжелее, он, может, еще и удержится, а мы... Мы улетим. Навсегда. Ну что ж... – Он закрыл лицо ладонями и зашептал с подвыванием, истово, словно заговор: