— Да? — Вот этот, — кивнул Сан Саныч на молодого, — Руслан, шепнул нам: упали вы ниже грязи. А он к вам двести кусков отнес, так сказать, плодиться и размножаться. Деньги те не мои, и не Руслана, деньги коллектива; он доверил по молодости и глупости вам. Картина ясна?
— Кристально. Кто принимал деньги? Чернов? — быстро спросил Олег лощеного Руслана.
— Том.
— Иностранец? — уточнил Сан Саныч.
— Здешний. Том Степанов. Он в Англии родился. Предки работали в обслуге посольства, вот и нарекли чадо Томасом, — пояснил Олег.
— Какая разница, Медведь, кто принял, кто сдал?.. — продолжил Сан Саныч. — В конторе заправляешь ты и Чернов, так? Так. Работаете вы, по сути, на одну руку, а как уж потом лавэ пилите — мне тоже без интереса. А интерес мой в том, что деньги вам дали, денег теперь нет. Отсюда и проблема. Больша-а-ая проблема.
У тебя лично, Медведь.
— У нас, Сан Саныч.
— У нас?
— Именно. Вы спрашиваете с меня, коллектив спросит с вас. Я правильно все понял?
— Лады. Хватит пустыми понтами греметь. По существу вопрос решать станем?
— Да. — Олег полез в карман пиджака левой рукой, извлек сигареты, вытянул одну. — Огоньку бы.
Сан Саныч кивнул, Курень, стоявший чуть поодаль за спиной, дал зажигалку, Олег прикурил, выдохнул, спросил глядя в глаза Руслану:
— Срок договора?
— Год.
— Процент?
— Пять.
— Сколько?!
— Пять.
— Красиво. Но мы не «Bank of America».
— Не понял, — жестко перебил их Сан Саныч.
— Игра на бирже — дело рисковое. Двести штук, на год, под пять процентов... Что, в стране крупных банков мало? Они предлагают поболее и без рисков.
— А сколько предлагаете вы?
— Кому как. Но обычно — больше. Год — неплохой срок, чтобы сумму по уму прокрутить.
— Ты хочешь сказать... — начал Сан Саныч и резко повернулся к Руслану:
— Так сколько тебе тот Том Степанов откатил, выползок сучий? Ты что же, милок, решил сладко на деньги коллектива пожить? Куски втихаря отпиливать и себе в хлебало пихать, крыса?
— Саныч, ты кого слушаешь?! Они же кидалы! Разводилы цирковые! И Гринев этот, и Чернов! Они людей опустили на такие бабки, что представить жутко...
— А ты считал? — резко оборвал его Сан Саныч.
— Что? — смешался Руслан.
— Ты сидел подсчитывал, кого и на сколько они наладили?
— Да об этом вся Москва говорит.
— Не люблю пустобрехов. У того, кто считает чужие деньги, никогда не будет своих.
Руслан замолчал было, поиграл желваками на скулах, сказал с обидой в голосе:
— Да это я к чему, Саныч! Он тебе вкручивает, а ты его слушаешь!
— А ты бы его без спросу закопал, а, Русланчик?
— Нет, пусть ответит! — Руслан развернулся к Гриневу:
— Ты тут мне предъявы лошадиные кидаешь! Ты — деньги верни! Что? Сказать нечего? Пусто на счетах? Семь лимонов за неделю слили, да? Людей на бабки опустили? Молчишь?
— Думаю. А простой человек Том, а, Руслан? И незатейливый.
Сан Саныч вздохнул, потер рукой переносицу:
— Что-то я не пойму, Руслан. Семь миллионов слили, говоришь? Зелени?
— Да.
— А где здесь изюм? В чем тогда их прибыток?
— Да кидалы они!
Сан Саныч покачал головой:
— Нет. Не пойму. Да и... ладушки. С тобой, Русланчик, мы потом потолкуем.
А пока — с тебя спрос, Олег Федорович.
— А какой с меня спрос? Деньги на год вложены? На год. Прошло... сколько?
— Два месяца, — угрюмо бросил Руслан.
— Два месяца. Вот через десять месяцев и обращайтесь. У вас все?
— А ты гордец, Олег Федорович. У тебя, можно сказать, петелька на шее уже намылена, а ты — форс держишь. Могу велеть тебе по шее съездить, да боюсь, сговорчивее не станешь.
— Не стану.
— Ладно, раз уж вышли на чистый базар... То, что с конторой вашей происходит, — непонятка называется. Так?
— Может быть.
— Вот что, Медведик. Мы из кредиторов тебя, сдается, первыми выцепили. Что можем, скачаем с тебя. А будешь тут гонор глупый выказывать, так мы из тебя его сначала по жилушке вытянем, потом — в домовину забьем, вон их сколько, да и закопаем тепленьким. Погост-то рядом. — Сан Саныч кивнул одному из помощников:
— Курень, открой-ка, пожалуй, его чемоданчик. Чай, у него там не бомба.
Здоровый поднял «дипломат», положил на стол, оглядел замки, достал отвертку.
Олег затянулся с удовольствием, улыбнулся искренне и абсолютно спокойно:
— Бомба, Сан Саныч, бомба.
— Да ну?
— Сан Саныч, ты же умный человек, считать умеешь.
— Ну?
— У тебя две сотни подвисли по балансу, и это тебя парит. А я — семь лимонов сбросил, тут Руслан не соврал. Пораскинь мозгами, под что люди такие бабульки брокерской конторе сгрузят? А? Это биржевым игрокам-то?
— Ты не крути. Говори просто.
— Под голову сгрузят. Но не под тупую, а работающую. Потому как деньги свои люди не потерять хотят, а вернуть. И с больши-и-им наваром. А почему, спросишь? А потому что у людей есть план. Жизнь — она как дом многэтажный. На первом, как водится, дворники обосновались да магазинчики торгуют. На втором — люди служилые. А — выше? Подумай, Саныч, мне ведь не только по твоим двумстам кускам ответ держать, по другим деньгам и другим людям. Хочешь чемоданчик вскрыть? Вскрывай. Это как за игрой колоду поменять, да у всех на глазах.
Стерпят большие мужчины?
— Сладко поешь.
— Суть дела излагаю.
— Да что ты его слушаешь, Саныч! Кинули они всех! И — лыжи уже смазали.
Чернова никто нигде найти не может, и этот в бега намылился! — встрял Руслан.
— Чемодан-то ломать или как? — спросил Курень Сан Саныча.
— Погоди. Ломать — не строить, — ответил тот. Посмотрел на Олега остро, зорко; поволоки, что застилала взгляд, как не было. — Мне до чужих схем дела нет. Я своему коллективу деньги хочу вернуть. Вот эта проблема между нами.
— Никакой проблемы. Перо, бумага найдутся?
— Расписку мне писать станешь? Может, где-то голова твоя и дорогого стоит, а каракули, я чаю, уже не в цене.
— Квартирка у меня родительская осталась. В полтораста штук потянет, если очень по-скромному. Сталинка. Москва, центр.