Увидев гигантскую очередь, протянувшуюся на пять кварталов, Анна несколько приуныла, но выяснилось, что крупные взносы принимаются вне очереди лично господином Прохазкой. Когда охрана в дверях офиса уразумела, какой суммой располагает красивая молодая дама, ее предупредительно провели в приемную к Прохазке.
Прохазка оказался молодым человеком, лет около тридцати. Он поднялся навстречу Анне, галантно поцеловал ей руку и осведомился, о какой сумме идет речь.
— Обо всем состоянии моей семьи, — просто ответила Анна. Ей понравился Прохазка. С безукоризненным пробором в набриолиненных волосах, аккуратным овалом лица и тонкими изящными усиками, он казался сошедшим с экрана кинематографа героем. А темные круги вокруг глаз (следствие бессонных напряженных ночей) придавали особую выразительность его взгляду. Анна не вслушивалась в разглагольствования Прохазки о росте добычи нефти и перспективах нефтяной промышленности Чехословакии. Она думала: есть ли у него звезда?
Через час Анна обменяла закладные на дома (родительский и доставшийся ей от покойного господина Мюллера), содержимое своих и родительских банковских счетов, а также бриллиантовое колье (свадебный подарок покойного мужа) на внушительную пачку акций ЧНП. Оставалось лишь ждать золотого дождя.
Но дождь не пролился.
Спустя две недели после того, как Анна и ее родители вложили все свои деньги и имущество в ЧНП, разразился скандал. Выяснилось, что никакой нефти нет и что Бауэр — подчистую разорившийся промышленник, решивший поправить свои дела с помощью афериста Прохазки. А вот профессор Матоушек действительно оставил научную деятельность и кафедру в университете ради нефтяных изысканий, только проводил он их не в полевых условиях, а в персональной палате психиатрической лечебницы. Куда его и вернули после бесславного конца ЧНП. Бауэр скончался от сердечного приступа в тот момент, когда полиция явилась его арестовывать. А Прохазка, выйдя накануне вечером за сигарами, бесследно исчез. Денег никто не получил, все счета ЧНП вдруг оказались пусты, и никто не знал, куда делись лежавшие там огромные суммы. Отчаявшихся вкладчиков почему-то не утешало, что в числе одураченных оказалось и правительство.
Отец начал беспробудно пить. Внезапная смерть матери подкосила его совсем, и через полгода он тихо сошел в могилу. Что ж, ему хоть повезло умереть в своем доме! Через неделю после похорон банк продал дом новому владельцу.
И дом, доставшийся Анне от господина Мюллера, также оказался в собственности банка. По счастью, оставался еще дом в Ческом Градце, куда Анна и уехала. Уехала с облегчением: после смерти родителей ей было физически тяжело находиться в Праге.
«Нет, у него не было звезды», грустно думала Анна, вспоминая Прохазку. Но ей все равно было приятно вспоминать приятного молодого человека, сошедшего с киноафиши. И в такие минуты как-то не имело значения, что этот человек обокрал ее семью.
В Ческом Градце Анна прижилась легко. Трехэтажный дом господина Мюллера был по-немецки добротен и ухожен, а находившийся на первом этаже трактир был любимым местом отдыха мужского населения городка. Трактир также принадлежал Мюллеру, а управлял им трактирщик Потучек.
Оказавшись одна в маленьком городке, Анна не стала сидеть, сложа руки. Она начала работать в своем трактире, помогая старому Потучеку, и посетители быстро привыкли к всегда одетой в черное госпоже Мюллеровой, наливавшей им пиво и носившей сосиски с капустой. Кроме того, Анна стала прилежной прихожанкой местной церкви и вскоре снискала уважение всего города.
Так прошло полгода. Анна привыкала к своей новой жизни, забыв о прошлом. Но прошлое всегда напоминает о себе тогда, когда это меньше всего ждешь.
Осенней ночью, когда темнота усиливается дождем и туманом, в дверь дома кто-то постучал. Анна была одна в доме: по воскресеньям горничной и кухарке полагался выходной и субботним вечером дом пустел. Анна посмотрела на часы: половина первого ночи. Кто бы это мог быть? Весь город давно спит, и трактир закрылся два часа назад. Стук настойчиво повторился. Анна спустилась и, подойдя к двери, спросила:
— Кто там?
— Это я, госпожа Мюллерова! — ответил голос, от которого у Анны замерло сердце. Она торопливо отодвинула засов и распахнула тяжелую дубовую дверь. На мокрых ступеньках под струями холодного осеннего дождя стоял Прохазка. Он вежливо приподнял мокрую шляпу, с полей которой стекали потоки воды и вежливо произнес:
— Прошу извинить меня за столь поздний визит. Но у меня неотложное дело. Вы позволите войти?
Анна молча сделала шаг в сторону, пропуская его в дом. Прохазка повесил мокрый плащ и шляпу на вешалку. Анна молча провела его на кухню.
— Промок и замерз, — виновато усмехнулся Прохазка, потирая ладони. — У вас не найдется что-нибудь согревающее?
Анна достала из буфета бутылку сливовицы и налила Прохазке полный стакан. Потом сделала ему бутерброды с колбасой и молча смотрела, как он жадно ест.
— Кофе хотите? — спросила она, когда Прохазка покончил с едой.
— С удовольствием, — признался Прохазка и тут же смущенно добавил:
— Боюсь, что я все-таки злоупотребляю вашим гостеприимством. Я ведь проездом, забежал на минуту… Понимаете, я…
Он замолчал, нервно потирая пальцы. Анна молча смотрела на него. Прохазка засунул руку в карман пиджака и извлек сверток. Осторожно развернул ткань. В скудном свете лампы засверкали сияющими лучиками звезды. Анна, не веря своим глазам, протянула руки к сказочному сиянию. Это было ее колье. Анна взглянула на Прохазку. Тот не отвел глаз под ее испытующим взглядом и медленно проговорил:
— Я не буду вам объяснять… это слишком долго. Все не так, как писали в газетах. Но это не важно. Важно, что я смог вернуть вам это… Я выкупил колье сразу, как только вы его заложили. Я хотел его вернуть вам тогда, но… Теперь я покидаю страну… навсегда. Но перед этим решил вас найти и отдать… то, что принадлежит вам.
Он замолчал, достал нервным движением портсигар и закурил. Анна поднялась к себе в спальню. Блеск брильянтов ее словно загипнотизировал. Часть прошлой жизни так внезапно вернулась, и Анна чувствовала себя, словно во сне. Она сбросила шаль и халат, надела колье и подошла к зеркалу. Раздался острожный стук в дверь, и ей показалось, что сейчас войдет господин Мюллер. Но сон продолжался: из мрака появился Прохазка.
— Я стучал, но вы не ответили… — начал было он, но замолк. Он осторожно взял Анну за плечи и проговорил жарким шепотом, от которого у Анны побежали по телу мурашки:
— Вы прекрасны, Анна! Я приехал специально за тем, чтобы вам это сказать. Я мечтал об этом с того самого момента, как увидел вас.
Когда утром Анна проснулась, Прохазки уже не было. Он ушел еще до рассвета. Колье лежало на столике. Под ним — записка: «Любимая! Все было так прекрасно! Не продавай колье никогда. Пусть оно напоминает тебе обо мне. Подожди немного, я обязательно вернусь».
Анна не собиралась продавать колье: трактир давал вполне достаточный доход, и она знала, что сумеет обеспечить себя. И еще она знала то, что придавало ей какую-то новую спокойную уверенность: она больше не девственница. А скоро она узнала, что беременна.