Но Борман не был способен вырабатывать стратегические решения. Он был способен лишь на простую рефлекторную реакцию. В стране престижно быть сыном военного? И он рассказывает об отце-гусаре. В стране голод? Нужно заниматься продовольствием. В стране воцарилась диктатура? Надо стать голосом диктатора. А что делать сейчас, когда рушится все и будущее абсолютно непредсказуемо? Вот тут и тупик: простого ответа нет, каждый выбирает сам, сверяясь со своей совестью. А если совести нет от рождения, то как быть такому духовному инвалиду детства?!
Но Борман знал: нет неразрешимых проблем. Если какую-то проблему не можешь решить сам, то надо найти человека, который решит ее для тебя. И Борман нашел такого человека.
В начале тридцатых некий финансовый гений по фамилии Краузе довольно лихо сколотил себе состояние. Но где-то он прокололся: то ли вовремя не поделился с кем-то из сильных мира сего, то ли просто перешел дорогу влиятельному человеку… Впрочем, не так уж и важно. Важно то, что в итоге все состояние господина Краузе было конфисковано государством, а сам он оказался в концлагере Дахау. Изучив досье господина Краузе, Борман понял: вот он, человек со стратегическим мышлением. Вот кто ему нужен!
Извлечь Краузе из Дахау было для Бормана чисто технической проблемой. И в конце июля 1944 года господин Краузе, отмытый и избавленный от омерзительного запаха лагерного барака, чисто выбритый и одетый в великолепный костюм сидел в доме Бормана в Оберзальцберге и обедал в компании всесильного «коричневого кардинала» и его семьи. После обеда Краузе и Борман уединились в кабинете за бутылкой коньяка и кофейником с ароматным кофе. Борман сразу перешел к делу:
— Итак, господин Краузе, я хочу знать ваше мнение о дальнейшей судьбе Германии.
— Господин Борман! — сдержанно улыбнулся Краузе. — Вы не находите странным, что один из руководителей Германии хочет выслушать мнение о судьбе страны от человека, проведшего последние семь лет в концлагере и буквально вчера вышедшего на свободу?
— Бросьте дурака валять! — поморщился Борман. — Ситуация ясна даже слепому. Вы видели следы бомбежек? Вы видите карту в моем кабинете с линией фронтов? Что еще вам надо? Третий рейх заканчивается, он протянет еще максимум год! А потом надо строить Четвертый рейх. И его основу я уже закладываю. Но я не всесилен. Мне нужна помощь промышленников и финансистов. Я уже наметил встречу с ними не позднее начала августа.
— А вы уверены в их поддержке? — осторожно осведомился Краузе.
— А куда они денутся? — ухмыльнулся Борман. — Три недели назад фюрер выступал перед промышленниками здесь, в Оберзальцберге. И он сказал буквально следующее… Минуту!
Борман достал потертую записную книжку, мгновенно нашел нужную страницу и процитировал: «…если война будет проиграна, экономику переориентировать на мирное производство будет уже ни к чему».
— Да, это совершенно обескураживающее заявление, — осторожно согласился Краузе.
— Поэтому промышленники и финансисты готовы на все, лишь бы сохранить капиталы и предприятия, поэтому они и будут слушать меня очень и очень внимательно! — уверенно заявил Борман. — Главное — сохранить капиталы и секретные технологии. Мы можем укрыть все это за океаном, у нас уже имеется солидная база в Аргентине и Бразилии, где нами создано большое количество компаний и сельскохозяйственных предприятий. Все, что успеем, — вывезем туда. Что не успеем, — надежно спрячем здесь.
— Я не сомневаюсь, что вы уже создали механизм для реализации своего плана, — сказал Краузе. — Но как вы мыслите возродить Германию?
— Военные показали полное бессилие добиться превосходства Германии военными методами, — презрительно заметил Борман. — Две проигранные мировые войны! Было бы безумием поручать генералам и Третью мировую войну. Нет! Ее будут вести промышленники и финансисты.
— Это большая задача, реализация которой потребует много лет, — покачал головой Краузе. — Вы уже наметили этапы?
— Разумеется, — ответил Борман. Он полистал записную книжку.
— Вот пункты, которые я наметил в ходе предварительных контактов с представителями финансов и промышленности. Первое: поскольку Германия неизбежно будет оккупирована англо-американцами и русскими, первостепенной задачей будет являться освобождение немецкого народа и немецких земель от оккупации. Второе: избавление от неизбежного в условиях оккупации произвола и психологического давления врага. Третье: предварительное объединение Европы на экономической основе. Четвертое: осуществление консолидации Европы на основе общих целей и общего блага. Пятое: создание всеевропейских структур власти, всеевропейских судебных органов. Шестое: утверждение прав на расовую автономию с одновременной консолидацией родственных наций и германизацией неродственных. В конце концов вместо славян и венгров, если они будут артачиться, можно привезти негров или турок: а пока они будут конфликтовать между собой, мы укрепим позиции и перейдем к следующему этапу. Седьмой этап: полное объединение Европы под управлением арийских руководителей. А дальше мы, как в 33-ем году: неожиданно для наших врагов придем парламентским путем к власти и законным образом очистим Европу от «красных» и расово неполноценных элементов.
— Четкая программа, — одобрил Краузе. — Промышленники и финансисты безусловно одобрят ее. Но что вы ждете от меня, господин Борман? В чем вы видите мое участие?
— У меня не хватает помощников со стратегическим мышлением, — объяснил Борман. — Мне нужен человек, который может не просто разработать сложную операцию, но способен постоянно отслеживать изменения и оперативно менять план в соответствии с обстановкой. Конкретнее: вы займетесь анализом обстановки в течение полугода и на основе этого анализа разработаете генеральный план действий для выполнения главной задачи. Вы готовы к такой работе?
— И что это за главная задача? — в ответ спросил Краузе.
Борман налил полный бокал коньяка, посмотрел на свет и залпом выпил. Отпил глоток остывшего кофе из чашки, пролистнул блокнот и сказал:
— Спасение и возрождение рейха под моим руководством. Я — единственный трезвомыслящий человек среди руководства страны, не одурманенный отжившими догмами и предрассудками, но в то же время не растерявший завещанных нам героическими предками идеалов. Легитимность моей власти не должна вызывать сомнений у тех, кто будет возрождать рейх.
Краузе понял: эту фразу Борман записал с чьих-то слов, сам он был явно не способен на подобное словотворчество. Нет, не оратор! Но при взгляде на голову с сильными скулами, жесткими уголками рта и тяжелым подбородком, крепко насаженную на бычью шею было ясно: этот человек привык добиваться в жизни всего, что ему было нужно. И пристальный твердый взгляд темных глаз не позволял усомниться в этом.
— Я все понял, я к вашим услугам, — без колебаний согласился Краузе.
10 августа 1944 года в страсбургском отеле «Мезон Руж» собралось запланированное Борманом совещание промышленников и финансистов. Там Борману удалось добиться еще одного очень важного решения: награбленные в ходе войны сокровища передавались для сокрытия Главному управлению имперской безопасности (PCXА). Драгоценные металлы переплавлялись в золотые слитки на предприятиях концерна «Дегусса» и далее переправлялись через филиалы «Дойче банка» за рубеж. Среди офицеров РСХА, на чьи имена открывались счета в зарубежных банках, было много людей Бормана. Но главное: ему удалось убедить совещавшихся, что именно он, Борман, поможет спасти германской элите не только секретные технологии, но и награбленное и нажитое на войне имущество.