– В Алжир.
– А слышал, что в Афганистане произошла революция?
– Знаю, – расставил более точные акценты генерал.
– Там какие-то фракции в партии, знаешь? – не оставил без внимания поправку Заплатина начальник Главпура.
– По газетам.
– Мы с министром обороны решили послать тебя советником к начальнику афганского Главпура, которого, кстати, еще не назначили. Как?
– Я солдат.
– Когда генерал говорит, что он – солдат, это отрадно слышать. Тем более от политработника. Но мы и не ожидали от тебя иного ответа. Как там действовать – решай на месте. Вот и все. Собирайся в дорогу. Подожди, Пономарев просил позвонить ему.
Епишев тяжеловато поднялся, прошел к своему рабочему столу. Поднял трубку «кремлевки»:
– Борис Николаевич? Отобрали. Заплатин. Беседовать будете?
По согласительному кивку начальника Заплатин понял, что ехать на Старую площадь, в ЦК, придется. Но это хорошо, раз уж свалился ком на голову, надо отряхиваться. И как можно больше информации получить здесь, сейчас, в Афганистане уповать придется только на себя.
Выйдя из кабинета, с улыбкой посмотрел на подхватившихся со своих мест генералов. У кого-то упал, покатившись по красному ковру, медальон с Гербом Советского Союза, и все покрепче ухватились за свои подарки и поздравления. Не обращая внимания на откровенную ухмылку Заплатина – был бы на нашем месте, сам бы сидел здесь, – как на бога, посмотрели на порученца: кому можно?
Василий Петрович выбрался из приемной, в дверях чуть не столкнувшись с новой группой поздравляющих – судя по форме, речников и авиаторов. Вспомнил, что скоро день рождения у жены.
– О-о, наш папа сегодня со службы раньше срока? – неподдельно удивилась она, когда он пришел домой.
Выбежавшая из спальни дочь тоже остановилась, посмотрев на часы. И генерал, наверное, впервые остро почувствовал, насколько мало внимания он уделял семье, если даже приход со службы раньше семи вечера для них удивление и беспокойство. Виновато улыбнулся.
– Товарищ генерал, вы сбежали со службы? – подойдя с одной стороны, лукаво спросила жена, стараясь скрыть за этим свое беспокойство: неожиданный вызов из командировки, задумчивый взгляд мужа говорили сами за себя.
– В честь маминого дня рождения? – прошептала из за другого плеча Оля, тоже как-то стараясь оттянуть известие, с которым пришел отец.
Он обнял их:
– День рождения будем встречать в Кабуле.
– Где?! – одновременно отстранившись, хором спросили Вика и дочь.
– А вы что, не знаете, что Кабул – это столица Афганистана? Дочь, ты же в школе работаешь. Непонятно…
– Какой Афганистан? А сегодня звонили братья, сестра, обещали приехать…
Василий Петрович так посмотрел на жену, что она окончательно поняла, где будет праздновать свой день рождения.
– Папочка, а я? С вами? – осторожно спросила Оля.
– Нет. Ты остаешься. Одна. Все, времени нет. Начинаем собираться.30 мая 1978 года. Кабул
– Экбаль.
– Генерал майор Заплатин. Василий Петрович.
Они пожали руки – советник и подсоветный, оглядели друг друга. Начальник афганского Главпура оказался худым, немного сутуловатым, но вроде бы живым и бойким. А главное вполне прилично говорящим по-русски. Революция освободила его из даудовской тюрьмы, где он просидел три с половиной года, и тут же призвала в свои ряды. Да Амин и не мог оставить в стороне или даже на отдыхе своего заместителя по военным вопросам.
Когда-то, еще будучи преподавателем математики в школе, Амин лично принял одного из своих учеников, Экбаля, в партию. Отличник, активист, Экбаль имел право выбирать дальнейшее место учебы, и он пришел за советом к Амину.
– Если хочешь заработать много денег, езжай в ФРГ. Если послужить родине и народу – в СССР.
Экбаль выбрал МГУ. И ему, единственному афганскому студенту в Союзе, Амин разрешил не только держать связь с военными – членами партии, обучающимися в советских академиях и училищах, но и принимать в НДПА новых кандидатов. С этого момента, собственно, он и стал отвечать вместе с Амином перед ЦК за военные вопросы. И когда потребовался начальник Главного политуправления, другой кандидатуры у Амина не возникло…
– Ну что, будем работать, товарищ Экбаль?
– Будем. А сейчас пойдемте, я провожу, отдохнете с дороги.
– Товарищ Экбаль, я не о завтрашнем – о сегодняшнем дне говорю. Что у вас по плану?
– Отбираем офицеров в политработники. Каждый полк присылает своих кандидатов, мы их рассматриваем. Товарищ Тараки сказал, чтобы было все, как у вас в армии.– Как у нас не надо. Я уже сказал товарищу Тараки, что у нас свои особенности, у вас – свои, у нас все-таки шестьдесят три года прошло после революции, у вас – всего месяц. Давайте учитывать с самого начала и эту разницу, и специфику наших стран.
– Хорошо, товарищ генерал, – согласился Экбаль.
– Тогда давайте приглашать людей.
Однако уже после второй беседы с кандидатами в политработники Заплатин спросил подсоветного:
– Что это вы переправляете их всех ко мне? Вы должны отбирать людей, товарищ Экбаль, потому что вам с ними работать. Кем вы им представляетесь?
– Я? Вашим переводчиком, – улыбнулся находке Экбаль.
– Что-о? Зачем?
– Да неудобно, люди заходят, а я – начальник…
– Да, вы – начальник Главного политического управления народных вооруженных сил Афганистана, товарищ Экбаль. И попрошу держаться как начальник Главпура, а не как переводчик. Извините за резкость, но так начинать свою службу нельзя.
– Хорошо, товарищ генерал, – смутившись, опустил голову подсоветный.
Однако через некоторое время Василий Петрович вновь остановил прием:
– А почему на политработу рекомендуются одни халькисты? А где представители «Парчам»?
Теперь пришло время Экбалю посмотреть на своего советника с недоумением:
– Так политработниками должны стать лучшие люди.
Недоумение вновь вернулось к Заплатину: в партии и армии уже произошло разделение на лучших и худших? Борис Николаевич Пономарев как раз и просил на беседе в ЦК, чтобы всячески удерживать партию от раскола. А она, выходит, уже размежевалась даже в таком вопросе, как назначение политработников.
– Но ведь Бабрак Кармаль тоже парчамист, а тем не менее занимает второй пост в партии.
– Да, но все равно Бабраку не доверяют товарищи Тараки и Амин, не доверял ему и товарищ Хайдар, наш лучший партиец. Мы все тоже считаем, что Кармаль был агентом Дауда.
– Вот как? – Разговор вклинивался в самые болевые точки отношений в партии, но Василий Петрович не стал прерывать Экбаля, хотя и чувствовал, что это напоминает перетряхивание чужого белья. Однако, не перетряхнув, можно остаться слепым котенком, не знающим, что творится и что может случиться у него под носом. Ради этого ли он сюда ехал? – У вас есть доказательства?