– Не раздражай меня, макаронник, – бросил я в рацию, останавливаясь перед каютой капитана. Потянул за ручку. Заперто. – Ты согласен держать своё слово или, может быть, хочешь получить от меня партизанскую войну? Тогда учти, вошь подкожная, я задёшево не умираю!
Воспользовавшись паузой в перепалке, постучал в дверь и спросил:
– Серёга, ты здесь?
В ответ изнутри – гробовая тишина, быстро наполнившая меня тревожными предчувствиями. Особенно после созерцания дьявольской бойни, происшедшей в соседних каютах.
– Мне кажется, нам с тобой нет смысла конфликтовать, – наконец послышалось в рации. Плешивый гангстер заговорил вполне мирным тоном. – Сам прекрасно понимаешь, что в таком случае ты обречён, а мне, признаться, дороги время и мои люди, которых я ценю не меньше, чем те побрякушки и доллары, которые ждут нас в каютах! Жаль, если перед тем, как получить пулю, ты ухлопаешь кого-нибудь из моих помощников… Поэтому давай договоримся. Повторяю. Я обещаю вам троим жизнь, а ты не станешь мешать нам делать то, для чего мы здесь находимся. Устраивает такое решение – выходи на ют.
– Какие у меня гарантии? Стоит мне выбросить пистолет и подняться, вы запросто изрешетите меня, превратив в голландский сыр!
– Только моё слово, большего в данной ситуации предложить не могу. Но если ты хочешь жить сам и сохранить целыми и невредимыми ещё двоих, у тебя нет иного выбора… Итак? Считаю до десяти, после чего…
– Ладно! – перебил я хитрозадого толстяка. – Согласен! Сейчас выйду…
Я выключил рацию, отошёл от капитанской каюты на шаг назад и выпустил по дверному замку короткую очередь. А потом сильным ударом ноги заставил дверь со скрежетом распахнуться внутрь.
Капитан Мэддок, с пулевыми отверстиями в плече и во лбу, в неестественной позе сидел в кожаном кресле за рабочим столом.
Панель радиосвязи представляла собой изрешечённый пулями дуршлаг с рассыпавшимися осколками стекла и пластмассы.
На полу, застеленном мягким персидским ковром, рядом с разбросанными листками документов, старинным восточным кинжалом и снятыми с него ножнами валялись измазанные кровью обрывки прозрачного скотча.
Старины Хаммера в каюте не было. Как я сразу понял, глядя на ошмётки скотча и открытый иллюминатор, выходящий на верхнюю палубу, – уже не было…
Перед тем как покинуть каюту, я на секунду задержался, разглядывая своё отражение в покрытом паутиной трещин зеркале. С удивлением заметил на своём лице, чуть скривившемся от острой боли в вывихнутом плече, непроизвольно проступившую ухмылку.
Как бы там ни было, но впервые с начала этой проклятой заварухи я ощутил некое подобие облегчения.
Едва Сергей сделал несколько шагов, как увидел притаившегося под навесом штурмана, того самого, который не так давно пил пиво на капитанском мостике. Он стоял, широко расставив ноги, и с ехидной ухмылкой смотрел на Серёгу, дёргая усами. В руках у морячка был автомат с глушителем.
Штурман явно сидел в засаде, поджидая «дичь», и вот теперь Хаммер вышел точно на него.
Ситуация не допускала и мысли о том, чтобы, подражая маэстро Клинту Иствуду, левой рукой выхватить засунутый сзади за ремень пистолет и, не целясь, впечатать кусок металла в противника. К тому же второпях Павлов даже не проверил, есть ли в обойме патроны и снят ли предохранитель.
Повинуясь понятному без перевода движению стволом автомата, Сергей сначала поставил спутниковый телефон на палубу, а затем поднял руки вверх.
– Молодец, – одобрительно ухмыльнулся усатый. – Наверное, жить очень хочешь?! Руки за голову, кругом и вперёд, к трапу!
– Как скажешь… – Ругая себя последними словами, Сергей был вынужден повиноваться.
Он развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал назад. Судя по молчанию идущего следом на безопасном расстоянии штурмана, пистолет Сергея он пока не заметил.
– Где второй? – не повышая голоса, сухо спросил конвоир.
– Не знаю. Когда я уходил, он спал у себя в каюте, – чуть сбавив шаг, ответил Хаммер. – Наверно, и сейчас там…
– Тем хуже для него. А ты шустрый малый, как я погляжу! Откуда телефон?
– В лотерею выиграл, – не задумываясь, сообщил Хаммер, глядя прямо перед собой на приближающийся с каждым шагом поворот у ходовой рубки, и вдруг понял, что у него ещё есть возможность попытать счастья.
То, что шедший сзади штурман, по понятным причинам, не рисковал приближаться к пленнику ближе чем на три метра, давало Сергею некоторую надежду на спасение.
О том, что произойдёт в случае, если усатый окажется проворнее его, думать почему-то не хотелось…
В ответ на примитивную остроту Хаммера грабитель приказал остановиться возле спускающегося на нижнюю палубу носового трапа, но Сергей, словно не расслышав команды, прошёл мимо, к спасительному повороту у ходовой рубки…
– Стоять, я сказал! – рявкнул морячок. – Ещё двинешься – стреляю!
Сгруппировавшись за долю секунды, Хаммер весь подобрался и, Когда до поворота оставалось сделать всего один шаг, неожиданно для своего конвоира сначала прыгнул вперёд, а потом резко перекатился вправо, за прикрытие наружной переборки капитанского мостика. Вжавшись в неё спиной, Сергей выхватил из-за пояса позаимствованный из сейфа капитана Мэдлока пистолет.
В этот момент за углом сухо треснула выпущенная штурманом автоматная очередь. Совсем рядом звонко взвизгнули попавшие в металлическую переборку и с искрами отрикошетившие от фальшборта пули.
– А-а-ш-ш-ш! – сдавленно захрипел Павлов, имитируя полученное ранение. – У-у-у!..
Его расчёт оказался хирургически точен. Не подозревая, что у недавнего пленника имеется боевое оружие, и услышав стон, остановившийся было налётчик без всякого страха пошёл вперёд, дабы выстрелом в упор прикончить раненого беглеца.
Мельком взглянув на незнакомый пистолет, Хаммер сразу увидел то, что хотел. Проворным движением снял предохранитель, передёрнул затвор, по-полицейски перехватил пистолет второй рукой и, положив палец на спусковой крючок, вытянул оружие перед собой.
Едва из-за угла показалась усатая, злобная рожа маремана, Сергей дважды подряд выстрелил.
У штурмана подогнулись колени, он выронил автомат и ничком упал на палубу, со всего маху ударяясь об неё лицом и ломая горбатый нос.
Один ноль в пользу наших! Переведя дыхание, Хаммер вскочил с колена, намереваясь немедленно вернуться к оставленному им у кормы спасительному телефону.
Однако даже оглохшие на время от выстрелов барабанные перепонки не помешали Сергею услышать донёсшийся с нижней палубы, со стороны кормы, громкий окрик и стук открываемой сзади двери.