— Не обижайся, солнышко, но я действительно не сплю со справочником эстонских мужских имен под подушкой. И, честное слово, проклинаю тот день, когда мы так глупо расстались, после твоих откровений насчёт жителей Москвы и Ленинграда. Ведь я раньше просто не обращал на это внимания, но потом, год за годом, все больше убеждался в правдивости твоих слов. Культура ушла в подполье.
— Как же много тебе понадобилось времени, что бы понять все это. Тогда ты не мог видеть свое лицо, а я его видела! Знаешь, кого оно напоминало?
— Нет.
— Красноармейца на плакате «А ты записался добровольцем?»… Что, смешно?! Неужели я была не права, когда говорила, что в Пярну жить лучше, чем в Москве? Или когда говорила, что привыкла жить среди культурных людей, а не среди понаехавших во все ваши крупные города грязных «пролетариев» из окрестных деревень?.. Опять смешно?! — Рамона неожиданно смягчилась, прижалась ко мне и тихо спросила: — Ты был женат?
— Был. Полгода.
— А почему развёлся?
— Потому что где-то в глубине души всё ещё любил тебя. Ведь это было через год после нашего расставания.
— Это ты сейчас так говоришь…
— Нет.
— Ещё скажи, что ты меня до сих пор любишь!
Я ухмыльнулся и промолчал. Действительно, как бы это прозвучало после семилетней разлуки и получаса с момента встречи? Даже если это правда.
— Мой муж был членом Народного Фронта. Сейчас работает в совместном предприятии с финнами, занимающемся нефтью. — Рамона встала с дивана, подошла к секции и достала из одного из ящиков несколько обрывков цветных фотографий, затем протянула их мне. — Однажды вечером мы поспорили, а в итоге он достал мой альбом с фотографиями и стал вырывать оттуда всё, где мы снимались вместе с тобой. Он постоянно меня попрекал тем, что я была твоей любовницей…
Рамона замолчала, еще раз пристально посмотрела мне в глаза и, увидев, что я нисколько не разозлился, крепко прижалась к моей груди и продолжила:
— Тогда я стала кричать на него, затем просить, чтобы он не рвал наши с тобой фотографии, а потом он меня ударил в лицо и сказал, что лично отрежет тебе ухо, когда встретит.
— Чего?!!
— Успокойся. — Рамона погладила меня по голове. — В тот вечер я выгнала его из дома и сказала, что больше никогда не пущу обратно. Через неделю он позвонил, сказал, что приедёт забрать вещи и что больше ему ничего не надо. Он всё оставил мне. А спустя месяц я получила повестку на развод. Вот и всё.
— Давно это было?
— Полгода назад.
— Чем ты сейчас занимаешься? Работаешь?
— Смотря что ты называешь работой, — Рамона хитро прищурилась.
— Ладно, это твоё дело. — Я откинулся на мяг кую спинку дивана и стал не спеша пить кофе.
Некоторое время мы сидели молча, потом Рамона не выдержала:
— Так тебе интересно, чем я занимаюсь, или нет? — обиженно спросила она, оттолкнув меня от себя. Вот так всегда — то прижимаемся, то отталкиваем друг друга! И все, руководствуясь не разумом, а сиюминутными эмоциями. Глупо.
— Конечно интересно! — Я снова прижал её к себе, на этот раз гораздо сильнее.
— Я пишу книги, — моя красавица произнесла это тихо, как бы извиняясь.
— О чём?
— Угадай!
— Откуда мне знать?.. — я пожал плечами, взял со столика чашку с остывшим кофе и выпил. — Детективы, наверное. Сейчас все новые писатели детективы пишут.
— У меня есть перевод на русский, и пока ты не прочитаешь, я тебя не отпущу. — Моя королева ласково провела ладошкой по моей небритой щеке.
— А сколько у тебя книг? — неожиданно у меня в голове промелькнула интересная мысль.
«Сейчас скажет: пока только одна, но впереди ещё двадцать…»
— Пока одна, — уголки губ Рамоны чуть заметно натянулись. — Но надеюсь, что не последняя.
— Скажи, ты действительно хотела меня видеть, когда посылала открытку?
— Да, хотела. И очень хорошо, что ты меня правильно понял.
Рамона была действительно довольна. Это без труда читалось на её загорелом и милом личике. Я же помрачнел и старался не смотреть ей в глаза. Но потом всё-таки не выдержал и рассказал почти всё, что случилось со мной за последние два дня, опуская только подробности, важные лично для меня и совершенно бесполезные для восприятия Рамоной сложившейся ситуации.
— Значит, если бы не все это, ты даже не подумал ко мне приехать? — обиженно спросила она.
В данной ситуации ее больше всего волновала не моя подвешенная в воздухе судьба, а мое к ней отношение. Впрочем, так часто бывает у женщин. Ведь в их жизни эмоциям, как правило, отдается первое место. Но разве можно винить женщину за то, что она женщина? Конечно нет. И я, как мог, попытался разрядить появившееся после моего рассказа напряжение.
— Ты не права, солнышко, я действительно обрадовался, когда нашел в почтовом ящике неожиданную весточку от тебя. Но так случилось, что событие это совпало с навалившимися на меня неприятностями, и пришлось воспользоваться твоим «закамуфлированным» приглашением в целях собственной безопасности. Ну посуди сама — разве плохо, если можно одновременно решить две проблемы?
— Наверно, нет… — Рамона пожала плечами, встала с дивана и подошла к окну, за которым пышной зелёной голограммой раскинулся аккуратный и ухоженный садик. — Хочешь еще кофе? Или чего-нибудь выпить? Должны же мы, в конце концов, отметить нашу встречу! — Она направилась к встроенному в стену мини-бару и достала оттуда бутылку замечательного сухого вина «Рислинг».
Вопреки своим правилам не злоупотреблять алкоголем, в тот вечер я капитально набрался, медленно, но верно осушая запасы спиртного из бара Рамоны. Понятно, мне нужно было снять напряжение, расслабиться. Рамона не слишком охотно поддерживала меня, делая глоток вина там, где я успевал пропустить внутрь три рюмки коньяку. Мы говорили обо всем, нарочно не останавливая внимание на личных отношениях, так как любой, пусть даже самый маленький, шаг навстречу друг другу гораздо более весом, чем долгие разговоры на эту тему. Его мы уже сделали и испытывали от этого вполне объяснимое чувство эйфории, но главной темой нашего разговора стала, как и следовало ожидать, моя недавняя «эпопея» с дискетой. Не знаю, зачем я тогда решился рассказать Рамоне всю правду, но мне действительно стало легче. Вероятно, подсознательно мне хотелось получить от нее совет — что же мне делать дальше?
— Ты можешь показать мне её? — тихо спросила Рамона, прикоснувшись ко мне мягкой ладонью.
— Дискета в сумке, в портсигаре, — небрежно отмахнулся я, наливая в рюмку очередную порцию коньяка. — Только ты не сможешь её просмотреть.
— Почему не смогу? — брови Рамоны удивлённо взметнулись вверх. — У меня наверху, в кабинете, есть компьютер. Ведь не думаешь же ты, что я работаю на обычной пишущей машинке?