– Как знать… Все дело в том, что мне, черт побери, вовсе не хочется лично убедиться в том, что он не может.
– Оставь эти заботы мне.
Лео поднял руки, сдаваясь.
– Хорошо, тогда заботься об этом за нас обоих.
– Вот и отлично. Рада, что мы договорились.
Лео побродил по комнате, засунув руки в карманы.
– Что-то еще? – спросила она.
– Ну да. Что это за крупное дело?
– Все расскажу, когда время придет. А сейчас тебе это знать не обязательно.
Лео сел на постель.
– Я ж не из ЦРУ! Я такой же кидала и аферист, как ты. И тоже никому не доверяю. – Он поизучал ее сумку. – Если тебе неохота мне все рассказать, тогда я никуда и не поеду, куда бы тебя черт ни понес.
– Ты же сам понимаешь, что наша договоренность остается в силе, Лео. Если свалишь сейчас, получишь фигу. Два мелких дела и одно крупное. Так мы с тобой договорились.
– Да, конечно, только это вовсе не предусматривало уход за малышом, который чуть не упек нас в тюрягу. Так что, дорогая леди, может, следует несколько изменить условия договора?
Она возмущенно уставилась на него:
– Что такое?! Ты намерен теперь заниматься вымогательством? И это после того, как я устроила тебе самую блестящую аферу за всю твою жизнь?
– Мне не нужно больше денег, Аннабель. Я просто хочу знать, что это за крупное дело. Или я в нем не участвую.
Аннабель перестала складывать вещи и внимательно посмотрела на него.
– Если я скажу, куда именно мы отправляемся, этого будет достаточно?
– Ну… зависит от того, что это за место.
– Атлантик-Сити.
У Лео, казалось, отлила от лица вся кровь.
– Ты что, совсем с ума спятила?! Тебе что, прошлого раза мало?!
– Это было давно, Лео.
– Для меня не так уж и давно! И чего бы нам не взяться за что-нибудь попроще, например, за мафию?
– Ат-лан-тик-Си-ти! – прошипела она по слогам.
– Да почему?! Это все из-за твоего старика?
Она не ответила.
Лео встал и ткнул пальцем в ее сторону:
– Тебя надо бы в психушку поместить, Аннабель. Если ты думаешь, что я снова полезу вместе с тобой в эту чертову мышеловку просто потому, что тебе хочется что-то доказать, то ты не знаешь Лео Рихтера!
– Самолет в семь утра.
Лео еще пару минут стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу, и смотрел, как она собирает вещи.
– По крайней мере, мы первым классом летим? – спросил он наконец.
– Да. А что?
– А то! Это, скорее всего, мой последний перелет. И мне хотелось бы, чтобы он прошел на высшем уровне.
– Как тебе будет угодно, Лео.
Он вышел из комнаты, и Аннабель продолжила складывать свои вещи.
Калеб Шоу сидел в читальном зале отдела редких книг и работал. Поступило несколько заявок от постоянных читателей на материалы из фонда Розенвальда. Это требовало разрешения заведующего. Потом он провел много времени у телефона, консультируясь с одним университетским профессором, готовившим к публикации книгу о личной библиотеке Джефферсона, которую тот продал государству, после того как англичане сожгли город во время войны 1812 года. Это его собрание книг и легло в основу нынешней библиотеки конгресса. Потом Джуэлл Инглиш, пожилая женщина и постоянная посетительница читального зала, попросила принести ей один из «десятицентовых романов» Билла. [4] Ее очень интересовали серийные издания Бидла, и у нее самой, как она сообщила Калебу, была неплохая их коллекция. Стройная женщина с редкими седыми волосами, очень улыбчивая, она, как догадывался Калеб, тоже была одинока. Ее муж умер десять лет назад – это она тоже ему сообщила, – а семья разъехалась по всей стране. Именно по этой причине он всегда затевал с ней разговор, когда она приходила в библиотеку.
– Вам здорово повезло, Джуэлл, – сказал ей Калеб. – Эту книгу только что вернули из реставрации. Она здорово растрепалась, надо было ее подновить.
Он подал ей книгу, поболтал с посетительницей еще пару минут по поводу безвременной кончины Джонатана де Хейвна, а затем вернулся за свой стол. Некоторое время он еще смотрел, как эта пожилая женщина медленно надевает свои толстые очки и перелистывает старое издание, делая какие-то записи на принесенных с собой листах бумаги. Здесь по вполне понятным причинам было разрешено пользоваться только карандашами и отдельными листами бумаги, и посетители были обязаны, покидая читальный зал, предъявлять для осмотра содержимое своих сумок и портфелей.
Дверь в читальный зал открылась, Калеб поднял глаза и увидел, что вошла женщина из административного отдела. Он встал и вышел из-за стола, чтобы поздороваться с ней.
– Привет, Калеб. У меня для вас записка от Кевина.
Кевин Филипс исполнял теперь обязанности заведующего, заняв место де Хейвна после его смерти.
– От Кевина? Почему он не позвонил или не послал ее по электронной почте?
– Кажется, он пытался, но либо у вас было занято, либо вы не отвечали. А электронной почтой он почему-то не захотел воспользоваться.
– Да, я сегодня был здорово занят.
– По-моему, это что-то срочное. – Она вручила ему конверт и вышла. Калеб повернулся к столу, но тут споткнулся о завернувшийся коврик под стулом, взмахом руки сбил свои очки со стола на пол и тут же наступил на них, с хрустом раздавив стекла.
– Господи помилуй, какой же я неловкий! – Он посмотрел на конверт, потом поднял с пола пришедшие в негодность очки. Да, теперь он не в состоянии что-либо прочитать. Без очков он практически слеп. А дело, судя по всему, срочное.
– Вы и раньше спотыкались об этот коврик, Калеб, – сочувственно напомнила ему Джуэлл.
– Спасибо за напоминание, – произнес он сквозь стиснутые зубы. И вдруг повернулся к ней: – Джуэлл, можно ваши очки на минутку? Мне надо прочитать эту записку.
– Да я же слепая как крот. Они вам могут не подойти.
– Не беспокойтесь, я такой же, по крайней мере, когда дело касается чтения.
– Может, будет проще, если я вам сама ее прочитаю?
– Нет-нет. Понимаете, там всякое может оказаться…
Она захлопала в ладоши и прошептала:
– Вы полагаете, что там секретная информация? Как волнительно!
Он снова посмотрел на записку, а Джуэлл с готовностью протянула ему свои очки. Он надел их, сел за стол и прочел, что Кевин Филипс просит его немедленно зайти в административный отдел, который размещался на закрытом для посторонних этаже здания. Его никогда раньше не вызывали туда, по крайней мере таким вот способом. Он медленно сложил записку и сунул в карман.