Оторвав взгляд от священной земли, Грей огляделся. Несколько поодаль стояли двое мужчин. Оба смотрели на него. В облике одного, что пониже, ему почудилось что-то знакомое. Пока Грей размышлял, кто они, мужчины развернулись и ушли. Он постоял еще немного у могилы жены и, повинуясь непреодолимому чувству, направился к тому месту, где только что стояли мужчины. Только сейчас он понял, что этот участок кладбища ему хорошо знаком. Он обежал взглядом ровный ряд белых надгробий…
В следующий миг охранники рванулись вслед за неожиданно сорвавшимся с места Греем. У самого выхода с кладбища шеф разведки остановился, хватая ртом воздух. Догнавшие его охранники подлетели с вопросами, все ли с ним в порядке. Грей не отвечал. Он их даже не слышал!
Надпись на камне вызвала у него ураган самых разных эмоций. Под этим камнем не было гроба. И Грей знал это. Могила была фальшивой, хотя имя на камне было подлинным. Этот человек действительно существовал и умер, как считалось, защищая свою страну.
– Джон Карр, – пробормотал Грей.
Джон Карр. Самый удачливый, самый умелый и самый изощренный убийца из всех, кого доводилось когда-либо встречать Грею.
Посетителей было пока немного, и они, заняв уютный столик в углу, неподалеку от бара, заказали себе аперитив.
– Лаки – классная старушенция! – сказал Алекс. – Как вы с ней сошлись?
– До поступления в Министерство юстиции у меня была частная практика. После смерти ее мужа я занималась их недвижимостью и разного рода фондами. Мы подружились, и она пригласила меня перебраться к ней. Вначале я отказалась, но она продолжала настаивать. Тем временем прекрасный принц не спешил появляться у моих дверей. Одним словом, я согласилась. Не сомневайтесь, – поспешно добавила она, – я исправно вношу плату за проживание в каретном дворе. Лаки – потрясающе интересная личность. Она принадлежит к числу тех людей, которые были везде и знают всех. Но она тоже одинока. Старость и Лаки не слишком хорошо уживаются друг с другом. Лаки полна жизни и пытается делать все, что делала раньше, но это, увы, у нее уже не получается.
– Из того, что я успел заметить, ей удается все, – улыбнулся Алекс. – Но почему вы вдруг решили пополнить ряды правительственных чиновников?
– В этом нет ничего оригинального. Я обожглась на коммерческом праве и поняла, что мир при его посредстве изменить не удастся.
– А каким же образом ваша деятельность в Министерстве юстиции способна усовершенствовать наш мир?
– Сказать по правде, я занимаюсь сравнительно новыми проектами. После скандала в Гуантанамо и фактов издевательства над военнопленными в Абу-Грейбе, Солт-Пите и других местах Минюст сформировал группу юристов, призванных обеспечить соблюдение прав человека в отношении политических заключенных и пленных участников иностранных военных группировок. Кроме того, группе поручено расследовать все преступления по отношению к этим лицам.
– Судя по тому, что я вижу в газетах, работы у вас навалом.
– В целом у США неплохая репутация в отношении военнопленных, но чем больше затягивается борьба с терроризмом, тем сильнее у нас искушение вести себя так, как ведет себя по отношению к нам противник. Ведь все мы, в конце концов, люди, и нам трудно бороться с убеждением, что сидящий напротив нас захваченный в плен негодяй не заслуживает никаких прав.
– Это не может служить оправданием для нарушения закона.
– Да, не может. Именно поэтому я и мне подобные занимаемся тем, чем занимаемся. За последние два года я шесть раз побывала в разных зонах боевых действий. Но положение, к сожалению, существенно не улучшается.
– Создается впечатление, что Картеру Грею наконец стали удаваться контрудары.
Кейт откинулась на спинку стула, отпила немного красного вина и сказала:
– У меня в отношении его двойственное чувство. Как человеку я ему очень сочувствую. Его утрата одиннадцатого сентября невосполнима. Думаю, что это единственная причина, в силу которой он согласился вернуться в правительство. Но я не уверена, что это хорошо.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мне известно, что он действительно добился экстраординарных результатов. Однако я задаю себе вопрос: не использует ли он при этом и экстраординарные средства? У нас, например, возникают проблемы с незаконным переводом задержанных.
– Я слышал, что это своего рода политический футбол.
– Иначе и не назовешь, особенно если взглянуть поближе. Подозреваемые в терроризме перемещаются из США в другие страны или обратно без каких-либо юридических правил или контактов с Красным Крестом. Когда мы перевозим заключенных в другую страну, то верим на слово, что их там не подвергнут пыткам. Проблема в том, что у нас нет никакой возможности проверить это. Нет сомнений, что пытки, несмотря на все заверения, применяются. Более того! Поскольку в США пытки вне закона, есть мнение, что НРЦ и ЦРУ сами передают пленных в другие страны, чтобы там от них под пытками получили нужную информацию. НРЦ и ЦРУ даже позволяют принимающей стороне предъявить пленному обвинения, чтобы он мог быть заключен в тюрьму, допрошен и подвергнут пыткам, против которых публично выступают США.
– О, я, побывав в НРЦ, убедился, что эта контора вполне способна на такие штучки!
– Насколько я поняла, ваше расследование смерти того человека не слишком продвигается?
Алекс не знал, что сказать. Но, решив, что правда в данном случае не повредит, поведал ей о малоприятной «беседе» с директором секретной службы и о том, что его снова вышибли в группу охраны.
– Сочувствую, Алекс, – сказала Кейт и погладила его по руке.
– Я к этому был готов. Что сделаешь, если Картер Грей играет в другой, высшей лиге, а партнер тебя с ходу продает. Одним словом, меня переиграли. – Он отпил коктейля и сказал с улыбкой: – А ваш гораздо лучше.
– Очень рада. Вы мне тоже нравитесь, – сказала Кейт, прикоснувшись краем своей рюмки к его бокалу.
– Мне следовало придерживаться своего плана, – став вдруг серьезным, продолжил Алекс. – На три оставшихся до пенсии года надо было включить автопилот и перестать раскачивать лодку.
– Вы не кажетесь человеком, способным жить на автопилоте, – ответила Кейт.
Алекс пожал плечами:
– Хватит толковать на производственные темы. Расскажите мне о себе. Ведь именно для этого и придуманы первые свидания.
Она уселась поудобнее и машинально взяла в руки лежавший перед ней кусочек хлеба.
– Ну, если вы так хотите… Я единственный в семье ребенок. Родители мои живут в Колорадо. Они утверждают, что мы ведем род от массачусетских Адамсов, но я вовсе в этом не уверена. В детстве я мечтала стать гимнасткой мирового класса и ради этого тренировалась как безумная. Но за год вымахала на шесть дюймов, и мечта на этом умерла. Окончив школу, я решила стать крупье в Вегасе. Не спрашивайте почему. Решила, и все. Поступила на курсы, с блеском сдала экзамены и двинулась в Город Греха. Но проработала недолго. У меня возникли небольшие проблемы с пьяными игроками, которые решили, что могут хватать меня за задницу, когда им вздумается. После того как некоторые из них лишились зубов, казино посоветовало мне вернуться на восток. Я вернулась и начала учиться в колледже, а чтобы платить за обучение, стала работать за стойкой бара. Затем поступила на юридический факультет, продолжая разливать напитки. По крайней мере, на этой работе от проживающих в этом городе похотливых животных вас отделяет массивная деревянная стойка. Ваша дедукция не подвела: я действительно играю на фортепиано. И даже обучала детишек – нужно было платить за учебу. Теперь у меня нет нужды стоять за стойкой, но мне это нравится. Своего рода отдушина! Столько людей интересных встретишь…