Они ушли, не сказав ни да ни нет, и Мария принялась уговаривать Иисуса, чтобы он перестал рисковать жизнью.
— Ты свершил все, тебе предопределенное. Теперь осталось одно: множить потомство свое.
— Нет, Мария, не выпущу я из руки своей посоха.
Сказано это было с такой твердостью, что Мария прикусила язык.
Еще одно событие, выходящее за рамки повседневности, — первое чтение Священного Писания и мидраш в новой синагоге. Народу полным-полно. Яблоку негде упасть. Антресоли тоже заполнены. Мария и Соня расстарались, оповестив женщин, что Иисус станет проповедовать о святости матери, о пагубности высокомерного отношения мужчины к женщине, которые видят в них предмет удовлетворения страсти своей. А раз антресоли полны, нельзя, стало быть, ударить Иисусу в грязь лицом.
Впрочем, ему не первый раз проповедовать о женщинах, и каждая его прежняя проповедь приносила успех, особенно в Галилее. Вот он и определил себе повторить те проповеди и здесь, начав с Евы.
— В «Бытие» сказано, что обвинена созданная из ребра Адама жена ему в грехопадении, наказание за которое — изгнание из рая. Разгневаться бы Адаму, оттолкнуть от себя толкнувшую на греховный путь, так нет: Адам не только безропотно покорился воле Всевышнего, лишь бы не расставаться с женой своей, но он нарек ее великим именем — Ева. Жизнь. Почему?
Он не стал говорить о непоследовательности Творца Всего Сущего в заповеди его с сотворенным по образу и подобию своему для того, чтобы жили они и плодились, но забывшему указать пути размножения, не стал Иисус повторять и то, что проповедовал в Галилее: женщина, понявшая свою роль в исполнении Заповеди Творца, смело исправила забывчивость Творца — он заговорил лишь о словах Бога, обращенных к женщине, когда изгонял он сотворенных им из рая:
— Так сказал Господь Бог наш: в болезни будешь рожать детей… Но разве без детей мог бы на земле появиться народ. Оттого и нарек Адам жену свою Жизнью, ибо она стела матерью всех живущих. Так от сотворения и до дня нынешнего: женщина, жена — есть мать, давшая жизнь, потому святая.
Впервые за многие сотни лет здесь, вдали от Земли обетованной, звучали такие слова, вот и затихла синагога, боясь пошевелиться или даже громко дыхнуть. Одни недоумевали, отчего Мессия выступает против привычного: жена да убоится мужа своего; у других открывались глаза, и после проповеди они станут иначе относиться к женам своим, как матерям, но не было никого, кто готов был бы вступить в полемику с Иисусом, даже из перворядных, которые там, в Галилее, всегда высказывали недовольство подобным проповедям, задавали каверзные, как им казалось, вопросы, но всякий раз оказывались посрамленными. Иисус и сейчас ждал либо вопросов, либо прямого опровержения, тогда он мог бы своими остроумными ответами поставить несогласных с ним по меньшей мере в смешное положение, что более впечатляет, чем простой монолог, однако, никто не задавал вопросов, никто не перечил, и оставалось Иисусу одно: вплетать в монолог притчи, которые тоже хорошо воспринимаются слушающими.
Он добился успеха. У выхода из синагоги его встречала толпа женщин низким поклоном.
— Спасибо, равви! Спасибо, Мессия!
Они провожали его до самого дома. Мария шла рядом с ним, гордясь тем, что он, Великий, ее муж, ее возлюбленный.
После той проповеди антресоли были всегда полны, а Иисус в каждом своем добавлении к прочитанному из Священного Писания, находил добрые слова о женщинах, игравших заметную роль в жизни своего народа. О Саре говорил, о Ревекке, о Есфири, о прочих знаменитых, слава и дела которых имели великий авторитет у соплеменников.
Субботы сменялись субботами, Иисус уже не во всех из них брал на себя чтение установленного из Священного Писания, да и в обмене мнениями о прочитанном, в мидраше, не всегда говорил свое слово — главную скрипку играли поочередно то гаццан, то председатель синагоги, то Самуил, все более и более радующий Иисуса своими умными репликами, в которых виделось глубокое осмысление основополагающих Заветов Господа.
Не каждый раз ходила в синагогу и Мария, по положению своему, но когда читал и вел мидраш сам Иисус, ничто не могло удержать ее дома. Вот и на этот раз она пошла, хотя Иисус, да и Соня с Иоанном уговаривали ее не рисковать.
Читать было установлено о помазании Давида на царство мужами из дома Иудина, о борьбе Давида с домом Сауловым, захватившим царство над Галаадом, Ашуром, Изреелем, Ефремом, Вениамином — над всем Израилем, и о победе Давида в той долгой борьбе. И как раз в тот момент, когда Иисус читал об обращении Авенира к старейшинам Израиля, чтобы те называли Давида царем над ними, говоря словами Господа: руками раба Моего Давида Я спасу народ Мой Израиля от руки филистимлян, и от руки всех врагов его — Мария сдавленно простонала. Она терпела до предела своего, но все же не могла больше сдерживаться.
Иисус услышал ее стон, в его голове пронеслось тревожно-радостное:
«Началось, слава Господу!»
Увидел он, как увели Марию, ему захотелось бросить все и бежать следом, но он продолжал читать, не сделав даже паузы.
Оставался Иисус в синагоге до конца обсуждения прочитанного, а когда вышел, его уже встретила Соня.
— Радуйся, Мессия. У тебя сын.
— Благословен Отец Небесный. По его воле родился посвященный ему тогда, когда читал я слово о Давиде. В этом — знак Божий! И я нарекаю сына своего Давидом. И будет он под дланью Господа Бога нашего.
Иисуса принялись все поздравлять.
Потянулись годы. Однообразные, хотя битком забитые проповедями в синагогах, беседами и диспутами в храмах многобожников, которые Иисус не обходил стороной и в которых к нему уже стали привыкать, разговоры вели с ним откровенные, поражаясь его мудростью и рассудительностью, ибо он с годами обретал все больший опыт проповедования своих идей о Царстве Божьем на земле для всех, о свободе, равенстве и братстве, и добился главного, его слово стало авторитетным и для соплеменников, и для кашмирцев.
Диспуты, которые он навязывал жрецам в первые годы, теперь стали лишними, ибо в победах своих в тех диспутах он основательно сбил спесь со жрецов, и те без восторга, конечно, но склонили перед Великим Мудрым свои головы.
Постоянными спутниками в его походах от общины к общине, от монастыря к монастырю были Самуил и Ицхак. Они не безмолвствовали на диспутах, Иисус даже доверял им читать в синагогах определенное из Священного Писания и высказывать свои мнения о прочитанном, давать советы нравственного порядка, исподволь проповедовать его, Иисуса, идеи о Царстве Божьем на земле для всех — авторитет их тоже рос, и вот Иисус позволил им самостоятельно крестить желающих порвать с многобожеством. Это им удавалось блестяще.
Добавлялось у Иисуса и домашних забот, хотя Мария всячески ограждала мужа своего от бытовых проблем, но она родила второго сына, и что-то Иисусу приходилось брать на себя. Имя второму сыну дали Нимрод — сильный зверолов перед Господом. Следом родились дочери, чуть не погодки: Сара и Ревекка. Тоже имена, данные со значением. Станут они родоначальницами многочисленного потомства Иисусова, потомства знатного, как предопределено Господом.