— Я тебе вот что скажу, — вполголоса заговорил Жорик. — С Вадиком ты опоздал. Он мой.
— Да как это твой?! — возмутился Конопля. — Я самолично его пас, ждал, пока раскрутится, разжиреет…
Мне стало до невозможности противно. Они говорили о человеке как о некоем животном, спорили о том, кому должен принадлежать Вадик, словно он — дойная корова или курица-несушка.
— Не перебивай, — все тем же спокойным тоном произнес Жорик. — Тебя еще близко рядом не наблюдалось, когда за Вадиком уже смотрел мой человек.
Я-то враз понял, куда клонит мой зоновский приятель. А вот дошло ли это до Витька Коноплина?
Видимо, не дошло.
— Не верю, — сказал Конопля. — Полгода этого барыгу пасли мои пацаны. И никого за ним не замечали. Они ж мне докладывали. Я в курсе.
— И что, на самом деле не рассмотрели? — изобразил голосом удивление Жорик. — Значит, слепые они у тебя.
— Я слепых не держу, — угрюмо произнес Конопля. — И на твоем месте…
— Тю-тю-тю-тю! — выговорил Жорик свое любимое. — Оставайся на своем!
— Ну хорошо, назови своего.
— Красноармеец, — произнес Костыль мое зоновское прозвище.
— Не слыхал о таком, — ответил Витек. Понятное дело — не слыхал! Меня-то он знал просто как младшего сержанта Евгения Козакова. Но даже по голосу можно было определить, что насторожился.
— Ты, Конопля, о многом еще не слыхал, — сказал Жорик. — Но сейчас услышишь…
У меня перехватило дыхание. Сейчас Костыль скажет ему о самом важном. И Жорик сказал:
— Фамилия Козаков тебе говорит о чем-нибудь?
— Не припоминаю, — невозмутимо ответил Конопля.
И я подивился его выдержке. Ай да Витек! Ай да артист! Не припоминает он, видите ли, мою фамилию! Ну, падлюка, доберусь я до тебя еще!
— Я напомню, — сухо сказал Костыль. — Десять лет назад. Восемьдесят пятый год. Афган. Не вспомнил?
Сердце мое в этот момент бешено колотилось, а все тело трясло от волнения. Что же теперь ответит Витек? Неужели и впрямь вот так нагло откажется от знакомства со мной? Неумно с его стороны. Ведь он понял, что Костылю все известно. Отпираться бессмысленно. Любая ложь в этом разговоре может повлечь за собой серьезные последствия.
— Ну, что-то всплывает в памяти, — расплывчато произнес Конопля.
— А кто Жеку Козакова в зону отправил — тоже припоминаешь? — зловеще спросил Костыль.
— Он… сам… виноват, — еле выдавил из себя Витек. — У него особисты наркоту нашли. За это и посадили.
— А мне кто-то по-другому эту историю рассказывал, — сказал Жорик. — Говорят, с командиром Козакову в Афгане не повезло. Рассказывают люди, что был там лейтенант один, который ему в шмотки героин сунул. Да потом с тем порошком и сдал пацана. Что скажешь?
В ответ Конопля промолчал.
— Теперь дальше слушай, гвардии старший лейтенант Коноплин, — в голосе Жорика прозвучала неприкрытая усмешка. — Кому-то в голову взбрело сегодня ночью визит нанести этому человеку. Четверо пришли. Все — покойники. Поздравляю. И не скрипи зубами. Беспредел творишь.
— Я не знал, что Козаков — твой, — растерянно сказал Витек.
— Мой, Витенька, мой. — Эти слова Жорик выговорил почти ласково. — И это по моей команде он смотрел за Вадиком все время, пока твои олухи рядом сшивались. Так что, как видишь, Вадик тоже мой.
— Не может быть! — воскликнул Конопля.
— Да что ты его слушаешь?! — истерично взвизгнула Лариска. — Гонит он все! Лапшу тебе на уши вешает, а ты и веришь, как лох последний! А-а!
За последним коротким вскриком последовал глухой удар.
— Пидорюга! — плаксиво завопила Лариска. — Я за тебя, а ты — головой об стол! Сука поганая!
— Еще слово скажешь, урою! — прикрикнул на нее Витек.
Костыль в воспитательном процессе участия не принимал. Во всяком случае в наушниках я никаких его слов в адрес дуры Лариски не слышал.
— Ладно, — примирительно сказал Конопля. — Значит, я проиграл. Извини.
— Извиню, конечно, — согласился Костыль. — Но ты должен возместить ущерб.
— Да какой ущерб, Жорик?! — вознегодовал Конопля. — Вы ж моих людей в капусту порубили!
— Ну, твоих людей ты сам послал на погибель. Это твои проблемы. А в офисе моего барыги стрельбу затеяли, в хату к моему человеку залезли, чтоб замочить его, — это уже твоя вина, Конопля.
— С чего ты взял, что они убить Козакова хотели? — попытался еще оправдаться Витек.
— А ты хочешь сказать, что они просто так в гости зашли? Чайку попить? С двумя стволами! И подушку продырявили четырьмя выстрелами для знакомства! Я был там. Конопля! Я сам все видел! — не на шутку рассердился Жорик.
— Хорошо, — сник Витек. — Чего ты хочешь?
— Первое: оставляешь в покое Вадика, — принялся Костыль диктовать свои условия.
— Согласен, — ответил Витек.
— Куда ж тебе деваться? — презрительно усмехнулся Костыль. — Второе: выплачиваешь штрафную сумму за нанесенный ущерб.
— Сколько? — осторожно спросил Конопля.
— Я подумаю. Через несколько дней встретимся, обговорим этот вопрос. И третье. Навсегда забываешь о существовании Женьки Козакова по прозвищу Красноармеец.
— Хм-м! — хмыкнул в ответ Конопля. — А он теперь о моем существовании забудет? Сомневаюсь. Ты у сам понимаешь!
— Понимаю, — сказал Костыль. — Ты его посадил. Но время лечит. К тому же интересы дела прежде всего. Не войну же нам устраивать. И без того полно братвы на ментовских нарах кантуется. Я поговорю с Жекой. Успокою его.
— Да, но где гарантии? — все еще сомневался Витек в том, что Жорик сможет меня успокоить.
— Если ты первый не начнешь, Красноармеец тебя не тронет. Я его знаю. А все, что было, забудем. Договорились?..
Через несколько минут их разговор был окончен. Я вновь подошел к окну, через которое просматривался стрип-зал.
Конопля с Лариской вышли из кабинки. Лариска нервно побежала к выходу, а Витек что-то шепнул на ухо Лешке Звонареву. Затем и они удалились. И только после этого из кабинки показался Жорик. Он перекинулся несколькими словами с китайцем, а потом энергично проследовал в мою сторону. На его лице я читал удовлетворение от состоявшихся переговоров.
Они-то договорились. Но лично со мной Витек Конопля ни о чем не договаривался. И, зная его подлую натуру, я мог голову дать на отсечение, что не оставит он меня в покое. И Костыль теперь не оставит. Он оказал мне услугу тем, что вступился. И непременно потребует чего-то взамен. Чего?..
— Ты все слышал? — спросил Костыль, заходя в комнату, где я ждал его после только что состоявшегося разговора с Коноплей.