Из трубки донесся равномерный писк. Проклиная противную Карапетову, я пошла в гостиную и наткнулась в коридоре на Григория. Мужик выглядел комично. Его огромная, высокая и полная фигура была замотана в старый халат Зайки. Ольга старается казаться дамой, чей рост перевалил за метр семьдесят пять, и, надо сказать, она производит на посторонних такое впечатление, но я-то знаю, что в Заюшке всего метр шестьдесят четыре. А обманчивое впечатление дылды создают невероятные каблучищи, на которых она шкандыбает. Но халаты у Заи короткие, поэтому бело-розовое одеяние в рюшках едва прикрывало Григорию то место, которым столь гордятся мужчины. Шлафрок был мал Грише и в ширину, наружу выглядывала умеренно-волосатая грудь, украшенная татуировкой.
– Здрасьте, – робко сказал Гриша, – извините, я того, не одет.
– Ерунда, – отмахнулась я, – вы же дома. Вам не холодно?
– Озяб немного, – кивнул мужчина, – ноги заледенели.
Я перевела взгляд вниз. Ступни вора были обуты в крохотные вьетнамки, вернее, на резиновых шлепках лежала половина ступни, вторая часть покоилась на полу.
– Ты бы оделся потеплей, – посоветовала я, отбросив церемонное «вы», – почему в халате ходишь?
Гриша замялся.
– Ира брюки и свитер забрала постирать.
– И что?
– Мокрые они.
– Надень другие, – не поняла я суть проблемы.
Гриша застенчиво улыбнулся:
– Так нет одежи, один комплектик. Мне Аркадий Константинович предложил в его шкафу костюм взять, только не натянуть ведь. У него-то сорок шестой, а у меня пятьдесят четвертый. Вот, халатик разыскал. Как только бабы их носят! Скользкий, холодный.
И он передернулся. Я почувствовала укол совести. Нехорошо вышло, раз уж пригласили уголовника в гости, следовало подумать о том, что у него ничего нет.
– Вот что, Гриша, сейчас принесу вам свитер и брюки Дегтярева, вы наденете и поедете со мной в магазин, куплю вам вещи.
– Не надо, – попятился Гриша, – обойдусь. И так живу у вас, ем, пью, никакого от меня толка, еще тратиться станете!
– Но вы же не можете ходить в этом халате!
– Так недолго же, сейчас брюки высохнут!
Я сердито посмотрела на него и отправилась потрошить шкаф полковника. Свитер нашелся сразу, правда, рукава оказались слегка коротковаты. Огромные ручищи Гриши угрожающе высовывались наружу. Брюки же Дегтярева, идеально подходившие Грише по ширине, совершенно не годились по длине. Когда мужик напялил на себя джинсы полковника, создалось впечатление, что на нем бриджи. Картину довершали две кривые волосатые лодыжки, заботливо засунутые в клетчатые красно-белые носки и тупоносые, грубые башмаки, именуемые в народе «говнодавы».
– Чтой-то я не очень того, – пробормотал Гриша, оглядывая себя в зеркало.
– Очень даже хорошо, – бодро покривила душой я, – просто замечательно. В халате и вьетнамках ты бы смотрелся в магазине намного хуже. Впрочем, нам ехать недалеко, буквально в двух шагах от Ложкина, на въезде в Москву стоит замечательный магазин, думаю, там мы приобретем все, что надо.
Гриша потопал во двор, я засеменила за ним. Следующая проблема возникла при посадке в «Пежо». Французы сделали очень хорошую, удобную для женщин машину. Маленькая, юркая, с вместительным багажником – идеальный вариант для дамы, которая вынуждена покупать продукты для семьи. Да и особых проблем в обслуживании нет, мой «пежошка» не ломался ни разу. Единственное неудобство – это то, что в моем варианте автомобиль имеет две двери и немного неудобно залезать на заднее сиденье. Но тут уж я сама виновата, следовало брать нормальную модификацию, а не выпендриваться.
Гриша подошел к малолитражке и, кряхтя, втиснулся на переднее сиденье. Голова его подперла крышу, колени поднялись к ушам, а длинные руки не умещались по бокам. Французы явно не рассчитывали на то, что в крохотную машинку влезет стокилограммовая туша.
На выезде из Ложкина я «села» на «лежачего полицейского». Пришлось высаживать Гришу, преодолевать препятствие без пассажира, а потом впихивать парня на прежнее место.
В магазине мы не произвели фурора, продавщицы наверняка удивились, увидав странную парочку, но на их лицах не отразилось ничего, кроме профессиональной приветливости. Довольно быстро мы подобрали Грише целый чемодан вещей: рубашки, пару свитеров, жилетку, пиджак, галстук, носки, нижнее белье… Проблема возникла с брюками. Вернее, самые обычные, шерстяные, мы приобрели сразу, а вот джинсы… Те, которые были хороши по ширине, болтались выше щиколоток. Более длинные еле застегивались.
В конце концов, устав от вида мечущихся девушек со шмотками в руках, я приняла решение:
– Берем эти, длинные. Джинсы обычно в процессе носки делаются шире.
– Очень правильно, – одобрили продавщицы, – вашему мужу идет.
Гриша слегка порозовел и спросил:
– Можно прямо в них пойду? Замучился мерить.
– Конечно-конечно, – закивали девушки, – только бирочки отрежем.
Уже на первом этаже, у выхода, я приобрела для Гриши зубную щетку, бритву и одеколон.
Мужчина понюхал флакончик, мгновенно открутил пробку, наплескал себе на ладонь желтоватую жидкость, потом, похлопав себя по щекам, с детской радостью сказал:
– Запах какой! Люблю, когда хорошо пахнет.
Пока Гриша умывался кельнской водой, я встала у прилавка с сувенирами и стала перебирать керамические фигурки мышек, собачек и кошечек.
– Нравится? – прогудел над головой Гриша.
– Очень симпатичные, – улыбнулась я, – особенно вот эта киска с розовым бантиком, вылитая Фифина. Очень бы хорошо в гостиной, на каминной доске смотрелась.
– Так купите себе!