— Я ведь не знаю точно, где расположен этот бабий остров. Наверное, за тысячу миль отсюда, много южнее. Курс крайне приблизителен. Мы будем обследовать все встречные острова? — привел Строганов свои возражения.
Ротмистр опять вздохнул, а Серж стал приводить новые контраргументы и разубеждать:
— Поплывем втроем? А хозяйство на кого оставим? Или кто-то один из нас за бабами поедет? А ну как останется с ними и не вернется? Или по вашей милости утонет в океане в погоне за бабами?
Сергей своими вопросами охладил пыл возбудившихся товарищей, а то, не ровен час, они и вправду все бросили бы и поплыли на поиски семейного счастья. По мере того как старый и малый размышляли, их сексуальная горячка прошла. Товарищи по несчастью молча созерцали пустые бадьи, где час назад была брага и самогон. Теперь уже ни старому, ни малому не надо было женского общества. Их так развезло, что они перестали даже говорить, тишину нарушало только невнятное мычание, отрывочные междометия и брань. Вскоре бражники захрапели в три глотки. Недоеная каннибалами и некормленая пьяными хозяевами скотина блеяла, хрюкала и взвизгивала, а страдальцам было хоть бы хны — они спали и видели счастливые сны.
Проспали островитяне аж до следующего полудня. Победители аборигенов с трудом поднялись и направились к ручью ополоснуть опухшие физиономии. Сергей посмотрелся на свое отражение в воде и ужаснулся. Ну и вид, ну и рожа! Он решил, что надо заканчивать с попойками, иначе до дома, до своего настоящего дома, который остался там, в двадцать первом веке, никогда не добраться, потому что умрешь от цирроза печени в восемнадцатом столетии! Он посмотрел на солнце, мысленно послал привет дальним родственникам, друзьям, знакомым и даже любимому шефу, потом с неприязнью оглядел вчерашних собутыльников. Эх, хорошо бы однажды утром очнуться, а ни острова, ни дикарей, ни этих друзей-приятелей нет. Оказался бы он в хорошем гостиничном номере с белыми простынями, телевизором и душем, посетил бы ресторанчик с вкусной европейской едой, вернулся бы в родной дельфинарий. А главное — на календаре две тысячи пятый год! Или уже наступил две тысячи шестой?
— Чего хмуришься, душа моя? — ласково спросил Ипполит Степанов.
— Эх, старик, как же не хмуриться? Сидим затворниками на твоем острове который уж месяц, — тяжело вздохнул Сергей. — А дальше что, ротмистр?
— Зато мы живы и здоровы, дорогой граф! Ты бедуешь тут всего-то полгода, а я много лет, и ничего, терплю. Христос терпел и нам велел!
— Спасибо, что напомнили, — проворчал Серж. Строганов посмотрел на опухшую рожу всхрапывающего во сне молодого француза и подумал, что парню тоже надо бросать пить. Еще две-три такие опойки, и он испортит желудок и посадит печень! Пьет, гаденыш, наравне со взрослыми мужиками, а мучается потом, как ребенок. Юнга действительно рыл страшен: цвет кожи серо-зеленый, заплывшие глаза, всклоченные и давно не мытые волосы, ну, вылитый леший-лесовик.
Ипполит перехватил взгляд Строганова и тоже нахмурился, затем буркнул, как бы оправдываясь:
— Сопляк, а туда же, за мужчинами тянется. Ему ведь брагу в рот никто не заливал и пить не заставлял. Я-то тут при чем?
— А ты еще больше этой своей бурды выставляй на стол! Сам скоро одуреешь от этого спотыкача.
— Бражку мою бурдой обзываешь, а сам лакаешь ее до опупения, — рассердился губернатор острова. — Сейчас пойду и вылью на землю все запасы. Вы меня проняли!
Дед решительно направился к пещерке, но вскоре примчался обратно, ломая по пути кусты, и заорал:
— Братцы! Корабль! На горизонте судно!
— Ты не шутишь? — удивился Серж. — Через остров что, пролегла новая морская трасса? Транспортные компании наладили ежедневную судоходную линию? Какой еще корабль? Случайно не померещилось тебе, старый, с похмелья?
— Какое померещилось! У них на мачте черный флаг корсаров, а на нем череп с костями! «Веселый Роджер»!
— Пираты? — воскликнул в ужасе Гийом.
— Думаю, нам пришел конец. Эти ребята приплыли за своими сокровищами, либо они хотят пополнить кладовую новыми награбленными богатствами, а может быть, это дружки пропавших хозяев, — задумчиво проговорил ротмистр. — А тут мы, как на грех, под ногами путаемся.
— И в том и в другом случае живые свидетели им не нужны! — рассудил Строганов. — Флибустьеры сейчас наткнутся на мертвых дикарей и начнут поиски тех, кто их перебил. Дьявол! Нужно было вчера убрать оставшиеся трупы, а теперь поздно.
— Опять придется вести неравный бой, — вздохнул юноша.
— Какой еще бой! Будет бойня! Пираты нас перещелкают как семечки, — невесело усмехнулся Степанов. — Это ведь закаленные боями воины. У них на счету десятки абордажей! На суше пираты, конечно, воюют хуже, если бы у меня была полурота, то с этой шайкой мы совладали бы легко, но где же ее взять. Да и крепость сгорела, а это был бы второй рубеж обороны.
— А сколько на корабле может быть флибустьеров? — испуганно спросил юнга.
— Пойди сосчитай, а еще лучше спроси: «Дяденьки, сколько вас на корабле? Сколько у вас пушек и ружей?» — съязвил ротмистр. — Они пока маневрируют, а вот как причалят и бросят якорь, так сразу иди и спрашивай.
Истина в спорах не родилась, и защитники острова не пришли к общему мнению насчет того, как им отбиться от пиратов.
Солнце нещадно палило, царило полное безветрие, поэтому капитан пиратов спустил на воду шлюпки, которые буксировали судно к острову. Часть экипажа уселась в две лодки и теперь усиленно гребла, налегая на весла, но тяжелый корабль, наверное, загруженный добычей, двигался очень медленно. Над акваторией стоял отборный мат на многих языках мира. Разобрать, кто и о чем кричит, было трудно, но смысл был понятен. Пираты торопились пристать к берегу.
Серж взобрался для наблюдения на высокое дерево и, спрятавшись в листве, начал считать головорезов. Может быть, они и есть истинные хозяева острова? К подзорной трубе он примотал пальмовый лист, чтобы солнечный блик, попав на окуляр, не выдал наблюдателя.
Открывшаяся перед ним картина не оставляла ни одного шанса на победу. К острову медленно, но верно, как летучий голландец, приближался трехмачтовый корабль, вооруженный с правого борта двенадцатью пушками, с левого их, очевидно, было столько же. Фрегат? Шлюп? Корвет? — размышлял Серж, который за время своих странствий во времени еще не научился разбираться в классификации парусных кораблей. — Впрочем, какая разница?»
В двух шлюпках на веслах сидели по шестнадцать гребцов и еще по одному рулевому и загребному. Шлюпки, словно буксиры, заводили парусник в бухту. На мачтах, скручивая и укладывая паруса, ловко работали и быстро передвигались человек двенадцать марсовых матросов, по палубе бродили еще около десяти пиратов.
— Так я и думал, — прохрипел Сергей, спустился вниз и сообщил своим товарищам: — Большой корабль, многочисленный экипаж, всего до полусотни флибустьеров. Неплохой арсенал, пушки, мушкеты и все такое. В ответ на выстрел нашей пушки они одним орудийным залпом сметут все постройки и укрепления. Калибр их пушек превосходит наше самое большое орудие. Что будем делать?