Строганов осторожно, чтобы не испугать эту прекрасную дикарку, водрузил ей на голову роскошную диадему, похожую на корону. Влюбленно глядя в прекрасные глаза полинезийки, он, не в силах больше сдерживаться, немедленно приступил к выполнению супружеского долга.
После окончания процесса Сергей вновь примерил к ее волосам диадему, надел на темную шейку жемчужное ожерелье и накинул на нее платье. В этом длинном одеянии в условиях тропической жары ходить было невозможно, тем более по шаткой палубе корабля. Строганов поступил очень просто — взял кортик и обрезал наряд до верхней части бедра. Получилась туника и юбочка. Солу, разглядев, наконец, какой роскошный подарок ей преподнес господин и повелитель, сумела оценить прекрасное, запрыгала от счастья, а затем несмело прильнула к своему мужу и чмокнула его в нос. Женщины, они и на затерянном атолле женщины!
А белый господин присел рядом и пристроил ей на ноги обувку. Туфельки оказались впору, но не привыкшая к обуви Солу немедленно сбросила их на пол, подрыгав в воздухе ножками. Серега погрозил ей пальцем и вновь надел туфли. Девушка сделала пару шагов и чуть не упала, хорошо, что Строганов успел подхватить ее. Пришлось ему выносить на палубу темнокожую Степаниду на руках.
Экипаж уже проснулся и собирался завтракать. Худойконь, как главный кашевар, делил скудные запасы фруктов. Пайка каждого была не большой, поэтому он нещадно бранил участников экспедиции за неудачную операцию по продразверстке.
— Два рта голодных добавилось, а что привезли? Одни фрукты! А куры? Разве это куры? Да воробьи на Дону и то жирнее!
— Кузя, не бурчи! Ты несправедлив! — возражал ему Гийом. — А живность? А крупы?
— Разве это крупы?! Это же мусор!
Насчет пожрать Кузьма был парень не промах. Наверняка, если бы послали за продуктами его, то островитяне были бы ободраны как липки и обречены на голодную смерть после его посещения.
— Никаких женщин выменивать я бы не стал, а вот провизией трюм набил бы под завязку!
Но истинная причина его плохого настроения заключалась в другом. Дело было в том, что казак черной завистью завидовал полковнику. Мысленно он ругал себя самыми черными словами за то, что не поплыл к острову вместо Сергея Строганова.
— Везет этим дворянам! Всегда все самое лучшее им достается! Отхватил граф себе красотку, явно королевских кровей! И почему не я отправился за провизией? А я еще удивлялся, чего так полковник забегал, чего это он полез в свой сундук за драгоценностями! Такую кралю выменял на побрякушки, закачаешься, даже слюнки потекли! И ведь не делится с товарищами, все для себя!..
Атаман не заметил, как стал размышлять вслух.
— Чего бурчишь, товарищ дорогой? — ухмыльнулся Ипполит. — Я, может быть, тоже не прочь с такой милашкой время провести. Но не зря говорят, на чужой каравай рот не разевай! У нас с тобой свои бабы имеются. Мне моей Лоло вполне достаточно! Ну, куда тебе, старому коню, еще одна молодуха? Переломишься, а позор будет на всю жизнь! Подорвешь престиж донского казачества. Как после тебя россиянам появляться на этих островах?
Кузя обиделся и громко выругался.
— Дядя Ипполит! Не посмотрю на твое дворянское звание и седины, как дам по роже за такое оскорбление! Да если я захочу, то за ночь оплодотворю все это туземное стадо! — И тут казак перешел в контрнаступление: — Почему риса мало выменяли? Отвечайте! Почему нет пшена? Что прикажете варить на обед? Бананы?
— Можно и бананы. В Бразилии их даже тушат и жарят с подливой и специями! — продолжал насмехаться Сергей. — А на твои угрозы могу ответить: если приблизишься к девушке на метр — убью! Даю тебе слово полковника! Касается всех присутствующих! Это мой личный трофей!
— Вон как присох к девке! — покачал головой Кузьма Худойконь. — Эх, пропал граф, ей-богу пропал!
— Отстань от него, казаче! — буркнул Ипполит. — Займись делом, корми экипаж.
Кузьма опять рассердился и продолжил сетовать:
— Ну почему я, казачий атаман, должен кормить нехристей? Я шо, кашевар? Надо этого арапчонка приблудного, — как его там кличут, Шавэ? — приставить к делу! Пусть он варит похлебку или на худой конец кто-то из басурманских баб!
Действительно, в последнее время с приготовлением пищи у Кузьмы дело не ладилось. Каша была подгорелой, мясо пересоленным, только вино, добытое пиратами с испанского галиона, оставалось неизменно хорошим, но в этом не было его заслуги. Может, Худойконь влюбился?
Козы жалобно блеяли, привязанные к мачте, потому что никто их не удосужился покормить, и свинка тоже жалобно повизгивала от голода. Куа собрала банановую кожуру и, вертя массивным задом, направилась к импровизированному загону, устроенному на носу корабля.
— На всю скотину кормов не напасешься. Покуда штиль, надо забить подсвинка и зажарить! — предложил Ипполит. — Кузьма, справишься с этим делом или арапа на помощь позвать?
Казак вытащил из ножен большой нож и молча направился к загону. На ходу он обернулся и обронил:
— Забить свинку — это мужское занятие, а щи варить — женское. Боле вам я не стряпуха.
Расправившись с поросенком и освежевав его, он развел очаг прямо на палубе, подстелив под кострище медный лист, затем устроил козлы, насадил на кол тушку и принялся обжаривать ее. Остальные члены экипажа под руководством Ипполита готовили паруса и снасти к ожидаемому урагану.
На душе у Сергея было тревожно, он не знал, смогут ли они управлять судном в экстремальных условиях.
Пировать путешественникам долго не пришлось. Едва они принялись за трапезу, как поднялся ветер. Поначалу повеяло легкой свежестью, затем брызги поднятой из моря соленой воды градом полетели на палубу и хлестнули по лицам. Вскоре потоки полились сверху, сбоку, и часть приготовленного мяса смыло волной в море. Вот невезенье! Но хуже было тo, что ветер унес один из больших прямоугольных парусов, внезапно сорвав его с мачты сильнейшим внезапным порывом. Серовато-белый парус, удерживаемый фалами, трепыхнулся, снасти лопнули, он взметнулся ввысь и тут же исчез в наступившей темноте. Экипаж мутило от качки. Сухопутного полковника буквально выворачивало наизнанку, пища в один момент покинула его желудок.
Но сегодня им повезло. Эпицентр бури прошел стороной, лишь немного потрепав корабль. Шторм внезапно начался и продолжался недолго.
«Могло быть и хуже», — философски рассудил ротмистр и приказал экипажу браться за дело. Паруса общими усилиями опять поставили, поправили снасти, и «Кукарача» продолжила плавание. Трудно винить природу в человеческих несчастьях. Она ведь озорует и показывает свой норов неосознанно. Человек же действует осмысленно и целенаправленно, готовит подлости умело, с понятием. Так что главный враг человека — сам человек. От него все беды. А жизнь чаще всего бывает в полоску: черная, белая, опять черная… Светлая полоска обычно бывает гораздо уже и короче темной.
Экипаж парусника едва оправился от потрясения, как на горизонте показалась темная точка, которая росла и стремительно приближалась, словно кто-то гнался за корветом. Ротмистр Степанов метнулся к капитанскому мостику, направил подзорную трубу на точку и убедился, что это корабль. Его государственную принадлежность наши путешественники долго не могли определить из-за большого расстояния, наконец с трудом разглядели британский флаг.