Потерев шею, Уоткинс с удовольствием втянул в себя прохладный весенний воздух. Будущее внушало ему уверенность — даже на отдаленную перспективу у них с женой был план вполне осмысленного существования. Не то что у его товарищей по работе — у многих из которых не было плана даже на сегодняшний вечер, не говоря уже о будущем. Но Уоткинс всегда считал себя человеком практичным и здравомыслящим, так что удивляться тут было особенно нечему. Излишне говорить, что и свои служебные дела Уоткинс тоже старался планировать заранее.
Заперев машину, Уоткинс двинулся по посыпанной гравием дорожке к дому. По пути он поздоровался с соседями, дружески помахав им рукой. Кто-то из них вынес на задний двор гриль, и запах жареного мяса дразнил его обоняние. Пахло так вкусно, что Уоткинс решил сегодня же вечером устроить собственное барбекю.
Как и большинство людей, живших в Вашингтоне и его пригородах, Уоткинс знал о трагической судьбе, постигшей ударную группу «Чарли». Это его сильно опечалило, тем более что в связи с одним делом он лично общался с некоторыми парнями из этой группы и чрезвычайно высоко ценил их доблесть и профессионализм. По его мнению, это было лучшее подразделение в системе ФБР, занимавшееся опасной и неблагодарной работой, выполнять которую было немного желающих. Он искренне сочувствовал семьям погибших и подумывал о создании благотворительного фонда по оказанию им помощи.
Погруженный в свои размышления, он не заметил птицу, которая, вспорхнув с дерева, летела прямо на него. Уоткинс увидел ее в самый последний момент и, вскрикнув, бросился от нее в кусты. Птица промахнулась на дюйм, не больше. Это был все тот же синий зимородок, каждый вечер досаждавший ему своими неожиданными нападениями. Казалось, птица только и думала о том, чтобы, напугав его, вызвать у него сердечный приступ.
— Не сегодня, — сказал Уоткинс злобной птахе, выбираясь из кустов. — И не завтра. Я достану тебя прежде, чем ты меня доконаешь. — После этого он прошел к парадному. Открывая дверь, он услышал звонок своего мобильного телефона, номер которого знали всего несколько человек в Вашингтоне.
«И кому же я так срочно понадобился?» — подумал прокурор. Конечно, его номер знала и жена, но она вряд ли стала бы ему звонить, видя, что его машина подъезжает по гравиевой дорожке к дому. Должно быть, ему звонили из центрального офиса, и скорее всего по неотложному делу, которое могло потребовать его присутствия. Если так, ему предстояло вернуться в городской офис и работать там до утра. Впрочем, может быть, кто-то просто неправильно набрал номер.
Уоткинс вытащил из кармана телефон, увидел, что номер звонившего не определился, и поначалу даже подумал, стоит ли вообще отвечать на этот звонок. Но в принципе это было не в правилах Уоткинса. Вдруг и впрямь случилось что-то важное? И он нажал на кнопку ответа, готовясь выслушать очередное задание начальства и мысленно распрощавшись с барбекю на заднем дворе.
Полицейские обнаружили то, что осталось от Фреда Уоткинса, в кустах через дорогу, куда его останки зашвырнуло взрывом, уничтожившим его дом. В ту секунду, когда он нажал на кнопку ответа, из его телефона вырвалась невидимая глазу искра от которой воспламенился газ, заполнивший дом. Из-за аромата жарившегося на соседнем участке мяса запаха газа он не почувствовал. Как ни странно, но портфель, который был при нем, уцелел. Он по-прежнему сжимал его в руке, превратившейся в обуглившийся комок. Таким образом, находившиеся в портфеле секретные бумаги сохранились и могли быть переданы другому прокурору, который должен был занять место убитого. В руинах дома были обнаружены трупы жены и детей прокурора. Вскрытие показало, что они умерли еще до взрыва от асфиксии. Пожарным понадобилось четыре часа, чтобы погасить огонь — от летевших во все стороны горящих обломков занялись еще два дома по соседству. По счастью, больше никто от взрыва не пострадал. Так что прекратило свое существование одно только семейство Уоткинсов. Вместе с Уоткинсами отошли в небытие все их планы о дальнейшей жизни и заграничных путешествиях. Телефон, ставший причиной взрыва, нашли сразу — он почти расплавился и намертво прикипел к тому, что осталось от левой руки Уоткинса.
* * *
Примерно в то время, когда оборвалась жизнь Фреда Уоткинса, на расстоянии девяноста миль к югу, в Ричмонде, судья Луис Лидбеттер усаживался на заднее сиденье правительственного лимузина под бдительным оком стоявшего рядом маршала Соединенных Штатов. Лидбеттер был одним из трех федеральных судей. Этот пост он занимал уже два года, отслужив положенное время в качестве главы окружного суда Ричмонда. Поскольку Лидбеттер был сравнительно молод — ему исполнилось только сорок шесть лет — и обладал всеми необходимыми судье качествами, поговаривали, что скоро он займет место четвертого судьи в Апелляционном суде, а со временем, возможно, будет заседать в Верховном суде Соединенных Штатов. В те годы, когда Лидбеттер был рядовым судьей, через его руки прошло множество дел разной степени сложности и эмоциональной насыщенности. Несколько человек из числа тех, кого он отправил за решетку, угрожали ему убийством. Как-то раз он едва не стал жертвой письма с взрывчатой начинкой, отправленного ему одной расистской организацией, представители которой было не согласны с тем, что судья Лидбеттер считал все человеческие существа — независимо от их происхождения, этнической принадлежности и цвета кожи — равными перед законом и Господом. По этой причине судью Лидбеттера охраняли, а недавние события лишь заставили городские власти еще больше озаботиться его безопасностью.
Один заключенный, который в свое время поклялся отомстить Лидбеттеру, совершил дерзкий побег. Тюрьма, где содержался этот узник, находилась очень далеко, а его угрозы в адрес судьи прозвучали несколько лет назад, тем не менее власти решили, что жизнь хорошего судьи стоит некоторого беспокойства и расходов, и приставили к нему личную охрану.
Хотя Лидбеттер изо всех сил стремился сохранить привычный образ жизни, после едва не угробившего его письма он вполне резонно счел, что пойти на некоторые ограничения ему все-таки придется. Эта мысль еще более утвердилась в его сознании после побега заключенного. Судье Лидбеттеру вовсе не хотелось умереть мученической смертью, доставив тем самым удовольствие злобному маньяку, который должен был гнить в тюрьме.
— Есть какие-нибудь известия о Фри? — спросил судья у маршала Соединенных Штатов.
Сбежавший из тюрьмы заключенный, звавшийся Фри, нервировал почтенного судью самим фактом своего существования. Его полное имя было Эрнст Б. Фри, но второе имя и фамилия не принадлежали ему от рождения. Он взял их, когда вступил в военизированную неоконсервативную организацию, члены которой все до одного носили эту фамилию как символ борьбы за свои попранные права. Эта группа цинично именовала себя «Фри сэсайэти» — «Свободное общество», хотя его адепты готовы были стереть в порошок всякого, кто не разделял их идеологию. Это была организация, без которой Америка вполне могла бы обойтись, но нашлись люди, которые, ссылаясь на первую поправку к американской конституции, утверждали, что она имеет право на существование и на защиту закона. Другое дело, если бы представители этой группы стали совершать убийства. Тогда бы их не защитила никакая «первая поправка».