Уильямс перевернул труп на бок, и все увидели покрывавшие спину Хинсон многочисленные колотые раны.
— Сильвия сказала, что ее предположительно держали лицом вниз, когда наносили ранения, после чего перевернули на спину и подперли руку дверцей бюро.
Шеф положил тело на спину, не продемонстрировав при этом ни малейших признаков дурноты. Похоже, за последнее время способность Уильямса переносить картины кошмара значительно повысилась.
— Зацепки какие-нибудь есть? — спросила Мишель.
— Убийца использовал нож, взятый с кухни, а связал шнуром от ее же собственного телефона. На запястьях остались следы, указывающие на это. Потом, правда, снял шнур, чтобы придать руке требующееся ему положение. В комнате полно отпечатков, но я очень удивлюсь, если мне скажут, что убийца позабыл надеть перчатки.
— Вы уверены, что убийца — мужчина?
— Никаких следов борьбы. Ее одолели и связали почти мгновенно. Если бы это сделала женщина, скажем, вооруженная пистолетом, она здорово рисковала, связывая жертве руки, ведь Хинсон могла оказать сопротивление, и неизвестно, кто одержал бы верх, поскольку адвокат находилась в отличной физической форме.
На лице Кинга проступило озадаченное выражение.
— И что же — опять никто ничего не видел и не слышал? Странно… Это густонаселенный квартал, где дома стоят очень близко друг к другу. Кто-то обязательно должен был что-то увидеть или услышать.
— В настоящее время мы ведем поиск в этом направлении, так что утверждать что-либо со всей уверенностью еще рано. Установлено, правда, что дом справа от Хинсон выставлен на продажу и пустует.
— Когда ее убили? — спросила Мишель.
— Об этом надо справиться у Сильвии, если, конечно, тот парень из ФБР позволит вам с ней пообщаться.
Кинг бросил взгляд в сторону Диас.
— Вы имеете в виду мужчину со значком ПВОП на лацкане?
— Сказать по правде, здесь столько народу, что я давно уже перестал понимать, кто входит в этот дом или выходит из него.
— Тодд, — вполголоса произнес детектив, — на вашем месте я не стал бы повторять эти слова во всеуслышание, особенно перед Большим жюри.
Полицейский смутился и не менее минуты хранил молчание, потом буркнул:
— Намек понял, спасибо.
Потом все трое стали рассматривать часы жертвы.
— Стрелки поставлены на четыре, — пробормотал с несчастным видом Уильямс.
Кинг наклонился, чтобы лучше видеть циферблат.
— Нет, не на четыре.
— Что такое? — вскричал Уильямс.
— Они показывают одну минуту пятого.
Шеф присел на корточки.
— Бросьте, Шон. Думаю, при сложившихся обстоятельствах этим можно пренебречь.
— Наш парень, Тодд, до сих пор демонстрировал удивительную точность и четкость всех своих действий.
Полицейский скептически усмехнулся:
— Он убил женщину и, ясное дело, хотел побыстрее скрыться с места преступления. Очень может быть, преступник орудовал в темноте. Кроме того, в отличие от прошлых убийств он находился в доме, вокруг которого полно потенциальных свидетелей. В спешке, возможно, даже не заметил, что, устанавливая нужное время, сдвинул стрелку на минуту вперед.
— Возможно, — произнес Кинг с не меньшим, чем у шефа, скепсисом в голосе. — Но тип, столь тщательно убирающий место преступления, как-то не вяжется в моем представлении с человеком, способным написать «подростка» вместо «подростков» или установить стрелки на одну минуту пятого, если ему требуется четыре ровно.
— Но если он сознательно выставил на часах одну минуту пятого, то что это может означать? — спросила Мишель.
У Кинга не имелось ответа на этот вопрос. Опустив глаза, он так долго молча созерцал мертвую женщину, что Уильямсу это надоело и шеф отправился бродить по комнате в надежде узнать что-нибудь новенькое.
Максвелл положила руку напарника на плечо.
— Извини, Шон. Я и забыла, что ты знал ее.
— Она была хорошим человеком и отличным адвокатом. И уж конечно, не заслуживала такого конца. Как, впрочем, и все остальные жертвы.
Когда детективы, направляясь к выходу, проходили мимо Сильвии, последняя жестом предложила им задержаться. Ее собеседник, присоединившийся к группе своих коллег, занявшихся осмотром трупа, немного уступал ростом Шону, но казался значительно тяжелее его и сильнее физически. Его мощные плечи едва не разрывали пиджак, а сложение отличалось массивностью, если не монументальностью. Его редеющие каштановые волосы отливали серебром, уши деформированы, боксерский нос — приплюснут, а взгляд проницательных карих глаз оказался неожиданно сильным, почти гипнотическим.
— Итак, у нас труп номер четыре, и счет, как кажется, будет продолжен. Почерк Ночного Охотника. Ну кто бы подумал, что у нас может случиться такое? — Сильвия сокрушенно покачала головой.
— С кем ты только что разговаривала? — осведомился Кинг.
— С агентом ФБР Чипом Бейли. Он работает в отделении бюро в Шарлотсвилле.
— С Чипом Бейли? — медленно произнес детектив.
— Ты что — знаешь его?
— Нет. Но хотел бы с ним познакомиться.
— Полагаю, это можно устроить. Позже, разумеется. Сейчас все законники слишком заняты.
— Заранее благодарен… — Шон с минуту помолчал, потом спросил: — Ты обратила внимание на выставленное на часах время?
Сильвия согласно кивнула.
— Одна минута пятого. Как у Пемброк.
— Что такое? — чуть ли ни в унисон выпалили детективы.
— Стрелки на часах Пемброк показывали одну минуту третьего. Разве я вам не говорила?
— Не говорили, — покачала головой Мишель. — И шеф тоже хранил по этому поводу молчание. Впрочем, он считает, что расхождение в одну минуту не имеет большого значения.
— А ты что думаешь по этому поводу? — спросил Кинг.
— Думаю, что это важно. Только не знаю почему.
— А тебе что-нибудь в этом деле бросилось в глаза?
— Я измерила у Хинсон ректальную температуру, после того как проверила, не подвергалась ли она сексуальному насилию, свидетельств которого, впрочем, не обнаружила. Ну так вот, по моим расчетам, она мертва от восьми до девяти часов. Ей нанесли двенадцать ножевых ран. Двенадцать, подумать только!
Мишель что-то уловила в ее голосе.
— Это уж слишком, не правда ли, доктор?
— Что может свидетельствовать о ярости нападавшего. Между тем на кистях рук и предплечьях не обнаружено характерных ранений, какие бывают при самообороне. Совершенно понятно, она не ожидала нападения и ее обезвредили очень быстро.
Сильвия подняла с пола свою сумку и кивком указала на дверь.