Он сказал, что полиция наблюдает за ней. Она не должна ничего говорить и ни в коем случае не может упоминать его имени. Он попытается связаться с ней снова. Ей пора уезжать домой. Он свяжется с ней еще раз. Слова произносились крайне усталым голосом. Она почти ощущала невероятное напряжение в тембре его голоса. В заключение он сказал, что любит ее и Эми, что все обойдется со временем.
В ее голове родилась тысяча вопросов, которые она была не в силах задать. Сидней повесила трубку и направилась в гостиницу «Лафитт», глубокая подавленность чувствовалась в каждом ее движении. Собрав все силы, чтобы взять себя в руки, она старалась идти с беззаботным видом. Было очень важно, чтобы внешний вид не выдал охватившего ее ужаса. Очевидный страх мужа перед властями подорвал веру в его невиновность. Несмотря на безграничную радость, что он жив, она не знала, какой ценой придется расплачиваться за эту радость. Пока ей оставалось лишь идти дальше.
* * *
Записывающее устройство отключили, и телефонную трубку сняли со специального рычажка. Затем Кеннет Скейлс перемотал цифровую ленту. Он нажал на кнопку пуска и снова слушал заполнивший комнату голос Джейсона. Он злорадно улыбнулся, выключил аппарат и покинул комнату.
* * *
— Он забрался через окно на балконе, — сообщал Соеру агент, сидевший на крыше, откуда была видна комната Сидней Арчер. — Он все еще там, — шептал агент по радио. — Хотите, чтобы я его забрал?
— Нет, — ответил Соер, выглядывая из-за занавески на улицу. Средства наблюдения, установленные по соседству с комнатой Сидней, показывали, что задумал Пол Брофи. Он обыскивал ее комнату. Старое предположение Соера о том, что между обоими юристами существует сговор, не подтверждалось.
— Он уходит через черный ход, — вдруг сообщил агент.
— Замечательно, — ответил Соер, заметив идущую по улице Сидней. После того как она вошла в «Лафитт», Соер приказал агентам сесть на хвост расстроенному Полу Брофи, идущему по Бурбон-стрит в противоположном направлении.
Через десять минут Соер получил сообщение, что Сидней во время утренней прогулки звонила с платного автомата. Она звонила к себе на работу. Следующие пять часов ничего не происходило. Вдруг Соер насторожился, увидев, как Сидней выходит из «Лафитт». Подъехало белое такси, и она села в него. Машина быстро уехала.
Соер понесся вниз по лестнице и через минуту мчался в том же черном «Седане», на котором следовал за Сидней из аэропорта. Он не удивился, когда такси свернуло на автомагистраль номер 10 и через полчаса остановилось у аэропорта.
— Едет домой, — пробормотал Соер, ни к кому конкретно не обращаясь. — Ясно, что она не нашла то, за чем приехала. Не нашла, если только Джейсон Арчер не превратился в невидимку — Ветеран ФБР рухнул на сиденье, когда его осенила новая и особенно неприятная мысль. — Она следит за нами.
Водитель повернул голову в его сторону.
— Этого быть не может, Ли.
— Нет, она следит за нами, — Соер настаивал на своем. — Она совершает это долгое путешествие, болтается здесь, затем звонит, а потом летит обратно.
— Я знаю, она не заметила наших людей.
— Я же не говорю, что заметила. Ее предупредили о слежке, и она отправляется домой.
— Но мы проверяли. Она звонила на работу.
Соер нетерпеливо покачал головой.
— Телефонные разговоры можно переключить.
— Но как она догадалась позвонить? Это было заранее запланировано?
— Кто знает? Она встречалась лишь с этим чистильщиком сапог. Ты уверен?
— Абсолютно. Разыграл обычную комедию, затем почистил ей туфли. Ясно видно, что это уличный бродяга. Дал ей сдачи, вот и все.
Соер резко посмотрел на него.
— Сдачи?
— Да, он чистил ей туфли ровно три минуты. Она дала ему пять долларов. Он вернул ей доллар пятьдесят центов. Не захотел брать чаевые.
Соер ухватился за приборную доску, оставляя влажные следы на гладкой поверхности.
— Черт возьми, вот где собака зарыта.
Водитель смотрел ничего не понимающим взглядом.
— Он лишь вернул ей сдачу. Я четко видел через оптическое стекло. Мы слышали каждое слово их разговора.
— Дайте сообразить. Он дал ей пятьдесят центов, а не два раза по двадцать пять? Правда?
Водитель открыл рот.
— Откуда вы это знаете?
Соер вздохнул.
— Как ты думаешь, сколько уличных бродяг откажутся от чаевых в размере одного доллара пятидесяти центов, а затем сразу найдут пятьдесят центов сдачи? Вам не кажется странным, что за чистку он взял три доллара пятьдесят центов, а не три или четыре доллара? Почему три пятьдесят?
— Чтобы можно было дать сдачу. — Голос водителя звучал подавленно после того, как он сообразил в чем дело.
— К монетке было приклеено сообщение. — Соер угрюмо смотрел вслед такси, увозившему Сидней Арчер. — Найдите этого щедрого чистильщика сапог. Наверно, он сможет описать того, кто нанял его. — Сам Соер мало надеялся на это.
Машины направлялись к аэропорту. Остаток дороги Соер молчал и смотрел через окно на ревевшие над их головами ярко выкрашенные самолеты. Через час он сел в самолет ФБР, направляющийся в Вашингтон. Лайнер Сидней, совершавший беспосадочный перелет, уже вылетел. Соер и его люди ознакомились со списком пассажиров и внимательно осмотрели каждого пассажира на борту самолета. Джейсона Арчера среди них не было. Агенты были уверены, что на этом рейсе ничего не может произойти. Они не хотели больше заводить и так настороженную Сидней. Они продолжат слежку за ней в Национальном аэропорту.
Самолет с Соером и другими агентами ФБР разогнался по взлетной полосе и взмыл в темное небо над Новым Орлеаном.
Соер не мог понять, что произошло. Почему же она предприняла эту поездку? В этом не было никакой логики. Вдруг его рот раскрылся от удивления. Ситуация немного прояснилась. Да, он тоже совершил ошибку, вероятно, серьезную.
Пока тележку с напитками катили между рядами, Сидней пила кофе. Она протянула руку к подносу, чтобы взять бутерброд, когда ее взгляд упал на синие буквы на бумажной салфетке. Она начала рассматривать почерк, вздрогнула и чуть не пролила кофе.
«ФБР нет на самолете. Надо поговорить».
Салфетка лежала на подносе справа, и она машинально посмотрела в ту сторону. На мгновение она потеряла дар речи. Потом медленно начала припоминать. Мужчина со спокойным видом пил содовую и жевал свою еду. Под редеющими рыжеватыми волосами показалось длинное, чисто выбритое лицо, изборожденное множеством морщин. Он выглядел лет на сорок пять, на нем были хлопчатобумажные брюки и белая рубашка. Его рост достигал футов шести, свои длинные ноги он наполовину высунул в проход. Наконец он поставил стакан с содовой, вытер рот салфеткой и повернулся к ней.