– Ничего, – усмехнулась Ольга, – все только лишь предстоит! Слушай меню на завтра: утром омлет с колбасой и кофе, на обед куриный суп, на второе курица из бульона, кожу не снимать, и рис! Паровой, без масла!
– Но Аркадий Константинович не ест яйца и не выносит курятину, – удивленно воскликнула повариха, – а уж к отварной, да еще с кожей, и не притронется!
– Очень хорошо, – кивнула Зайка, – на ужин капуста брокколи и паровой рулет. Изволь готовить это неделю!
– Но полковник весь корчится при виде брокколи и рулета без корочки, – попыталась возразить ничего не знающая Катерина.
Зайка пошла вразнос:
– Все, никаких споров! Ирка! Рубашек не стирать, трусов тоже, брюк не гладить, комнаты не убирать!
– Никогда! – подхватила Маня. – Я дяде Саше в спальню клетку с хомяками поставлю, только он уйдет на работу, сразу принесу! Уж они воняют! Никакой пощады! Война так война! Посмотрим, кто победит!
– У меня никаких сомнений по этому вопросу нет, – припечатала Ольга, – враг будет разбит, победа будет за нами.
Я вздохнула, надо же, Зайка цитирует Сталина!
– Мы их любили, – кипела Маня, – и вот благодарность. А ты, мусечка, что молчишь? Или не хочешь быть с нами?
– Конечно, с вами, – улыбнулась я, а про себя подумала: «Никогда ничего не расскажу Дегтяреву об Алисе Кочетковой. Завтра же поеду в деревню Толубеево, отыщу лагерь «Вершина» и произведу разведку боем на месте!»
Ночью я разложила на кровати огромную, подробную карту Подмосковья, купленную мною пару лет назад совсем для другого дела, и принялась внимательно изучать ее. Вот он, Киевский вокзал, ну-ка пойдем вдоль железной дороги. Минут через пятнадцать Толубеево было найдено. Путь предстоял не близкий, но и не то чтобы далекий. Нужно докатить до Апрелевки, свернуть, добраться до местечка Сажин, а от него пару километров по проселочной трассе до Толубеева.
Выехать из дома я решила в шесть, чтобы к десяти уж точно оказаться на месте, завела будильник и, прижав к себе слегка похудевшего Хучика, отбыла в страну Морфея.
Глаза открылись оттого, что в лицо ударил яркий свет, я села и охнула: девять, ну хороша, дрыхла так крепко, что не услышала звонка будильника. Быстро вскочив, я ринулась было в столовую пить кофе, но остановилась, услыхав голос Кеши:
– Что за чушь? Омлет! Я не ем яйца! Неужели нельзя запомнить?
– Мои брюки! – перекрыл его Дегтярев. – Все мятые, и рубашка тоже! Ира!
– Дайте йогурты, – требовал Кеша.
– Немедленно погладьте штаны, – возмущался Александр Михайлович.
– Вы вчера гордо рассуждали на тему мужского превосходства, – раздался высокий голосок Зайки, – мы разделяем ваше мнение. Хорошо, вы породистые скакуны, а мы маленькие дворняжки-зануды. Что ж, поживете без нашей заботы. Раз вы такие умные, талантливые, замечательные, то зачем вам нужны глупые, никчемные бабы? Великолепно без нас обойдетесь.
Стало очень тихо, потом Дегтярев воскликнул:
– Но у Федора-то все чистое!
– А он нас не ругал, – не дрогнула Зайка, – ногами не топтал, занудами не обзывал.
– Вы нам объявили бойкот? – поинтересовался Кеша.
– Что ты, – ласково пропела Заюшка, – просто решили оставить вас в покое. Ну зачем умному дура?
Выпалив последнюю фразу, она вылетела во двор, к машине. Полковник и Кеша начали что-то шепотом обсуждать, я стояла на втором этаже и не могла разобрать их слов.
Наконец мужчины до чего-то договорились и ушли. Я подождала, пока все уедут, быстро слопала два лимона, засыпанных сахаром, угостила тем же блюдом Хучика, попила чаю и отправилась в путь.
Дорогу до Апрелевки я преодолела легко. Постояла примерно полчаса в пробке, съезжая с МКАД на шоссе, но потом поехала вперед без всяких проблем. Сверившись с картой, я ушла возле нужного перекрестка влево, докатила до городка Сажин, а вот дальше начались проблемы.
Никто из аборигенов и слыхом не слыхивал про Толубеево. Изображенной на карте проселочной дороги в природе не существовало. Там, где она, по идее, должна была быть, раскинулось поле, засеянное чем-то зеленым, я не слишком разбираюсь в сельскохозяйственных культурах, поэтому не поняла, что это – рожь, пшеница или овес?
Наконец в стороне от поля обнаружилось нечто, отдаленно напоминающее дорогу: две колеи, а посередине трава. Слушая, как «Пежо» скребет брюхом по земле, я медленно поехала вперед. Путь оказался почти бесконечным, сначала я миновала поле, затем опушку, потом протащилась сквозь лес… Нигде не было ни одного указателя или стрелки. Через какое-то время мне в голову стали закрадываться подозрения: может, я еду в никуда? Вдруг проселок сейчас просто упрется в непроходимый бор? И как мне тогда выбираться отсюда? Задом? Развернуться тут я не сумею!
Но вдруг деревья расступились, я вырулила на открытое, залитое солнцем пространство и ахнула. «Пежо» очутился на вершине горы, самой настоящей, довольно высокой. Вниз бежала тропинка, нечего было и думать о том, чтобы спуститься по ней в машине. Впрочем, сиди я сейчас в мощном, армейском внедорожнике, можно было бы попытаться проделать дальнейший путь на колесах, но у маленького «Пежо» нет шансов преодолеть преграду.
Выйдя из машины, я стала обозревать окрестности. Никогда бы не подумала, что в Подмосковье имеются такие места, просто Великий каньон. Я находилась на самой высокой точке, с нее великолепно просматривалось все: горы, стоящие колодцем, мрачные, серые, и небольшая стайка палаток в самом внизу. Вокруг них ползали люди.
Обрадовавшись, я пошла вниз и уже через пару секунд поняла, что мои туфли совсем не предназначены для подобной прогулки. Подошвы скользили по земле, пару раз я начинала падать, но каким-то чудом все же умудрялась устоять на ногах, хватаясь за колючий кустарник, обрамлявший тропинку. Однако примерно метра за три до конца дорожки кусты исчезли, и я, шлепнувшись, проделала остаток пути на пятой точке.
– Не ушиблась? – спросила худенькая девочка, возившаяся у огромного рюкзака.
– Нет, – прокряхтела я, разглядывая исколотые ладони, – тут мягко. Глупо вышло! Плюхнулась, как дура.
– Сама тут сто раз падала, – улыбнулась девочка, – очень дорожка крутая, а с рюкзаком вообще кранты. Надо со стороны Толубеева идти.
Я обрадовалась, наконец-то нашелся человек, который слышал про таинственную деревню.