Глаза Лесковича налились кровью, толстые волосатые пальцы импульсивно сжимались и разжимались.
– Не понимаю, о чем ты! – усмехнулся Ворон. Пистолет с глушителем снова чихнул, и на левой стороне груди Кирилла Аркадьевича появилось маленькое аккуратное отверстие. Слова проклятия так и не успели сорваться с полураскрытых губ Лесковича. Вздрогнув всем телом, босс компании «Фердинанд» тяжело привалился к спинке дивана. – Не понимаю: я его спрашиваю об одном, а он говорит совсем о другом, – спокойно произнес Ворон. – У меня мало времени. Николай, попробуй, может, у тебя выйдет!..
Ворон уже не сомневался в том, что двое оставшихся «предпринимателей» станут наперебой «отрабатывать» свою висящую на волоске жизнь, а поэтому сознательно передавал инициативу «афганцу». В конце концов, это же его месть.
– Сейчас проверим! – Маркелов выхватил из-под плавок «беретту» и прижал ее ствол к переносице Решетова. – Говори, падла! Я ведь помню, как ты улыбался, когда твой покойный босс спрашивал у меня про здоровье жены!.. Считаю до двух! Раз…
– Я скажу! Я все скажу!!! – взвизгнул юрист. Каким-то удивительным образом ему удавалось одновременно смотреть на привалившийся к спинке дивана труп Лесковича и на готовый к стрельбе пистолет. – Их послал Феоктистов по приказу шефа…
– Не виноват я! – завопил, выпучив от ужаса глаза, Феоктистов. – Это он… Он все сделал!
– Заткнись, – приказал Николай. – Продолжай, приятель.
– На Державина напали трое – Прикид, Пень и Леня-Боксер, – затараторил Решетов. – Прикид сейчас в Красносельской больнице, ему ваш друг так двинул, что расколол череп… Леня-Боксер – это тот, что сегодня нам прислуживал, в пиджаке…
– А третий, Пень?! – ствол «беретты» больно ткнулся коммерсанту в лоб, поцарапав влажную от холодного пота кожу.
– Он – киллер! Наркоман. «Мочит» людей за пятьсот баксов… Иногда, когда мучает ломка, берет и того дешевле. Ему без разницы, кого грохнуть, лишь бы было чем ширнуться…
– Где его можно найти? – Маркелов надавил стволом сильнее, и Решетов заскулил:
– Он… А-а!.. Ошивается в каких-то притонах, на Гражданке… Там их много… Больше я про него ничего не знаю… А-а-а!.. – из глаз недавнего франта, еще пять минут назад с ухмылкой на устах доказывавшего Ворону, что он «круто втерся», брызнули слезы. Когда Маркелов убрал пистолет, на лбу Решетова осталось красное пятно.
– Это все? – сухо уточнил Ворон.
– Все! Я больше ничего не знаю! Клянусь! – зарыдал, дрожа всем телом, Решетов.
– Предположим, – кивнул Ворон. – Но – не убедительно.
Снова раздался хлопок пистолета с глушителем, и на груди юриста появилась такая же маленькая дырочка, как у сидевшего с разинутым ртом мертвого Лесковича. Решетов медленно повалился на пушистый ковер круглой комнаты и, пару раз вздрогнув, затих.
Окончательно сломанный Феоктистов тут же упал на колени и отчаянно завыл:
– Не убивайте меня! Я все знаю! Я все расскажу! Вы ведь не станете меня убивать, если я сообщу вам всю информацию? Ведь правда, не станете?! Я ни в чем не виноват! Это все они! Это была их идея, чтобы заставить вас подписать договор с фирмой! У-у-у!..
– Говори, а потом подумаем, что с тобой делать, – сказал Маркелов, брезгливо уклоняясь от попыток Феоктистова поцеловать ему ноги.
– А вы не станете меня убивать? Нет?! У-у-у!..
– Я теряю терпение, – напомнил «афганец». Он слушал мольбы Феоктистова о пощаде, а перед его глазами отчетливо стояли картины похорон Леши Державина: свежий песчаный холмик на Южном кладбище, траурные черные ленты, венки, слезы родных и друзей-интернационалистов, их слова о том, что нечисть нужно выжигать каленым железом. Потом Николай увидел Татьяну, лежащую поперек кровати в разорванной одежде, белую больничную палату… Затем в его ушах вновь зазвучал надменный, ехидный голос, которым разговаривал с ним один из боссов мафиозной фирмы «Фердинанд» – Владислав Арсеньевич Феоктистов. А теперь эта падаль пускает слюни у его ног, размазывает по лицу сопли и царапает ногтями ковер, умоляя сохранить ему жизнь. Но достоин ли он жизни после всего, что сделал?..
– Пень часто бывает в кафе «Пилигрим» на Садовой… Там он обычно получает заказы на убийства… Но с посторонними говорить не будет – боится… – голос Феоктистова доносился до Николая словно издалека. – Месяц назад в перестрелке на Елагином острове, возле парка, застрелили его дружка Сливко – все звали его Слива… Если представиться другом Сливы, то можно узнать у бармена, как найти Пня…
– Какой он из себя?
– Настоящий, законченный наркоман! Ему около тридцати, тощий, кожа желтая… но необычайно сильный!.. Волосы черные, редкие, рост высокий… Вы ведь не станете меня убивать, правда?! Я столько всего сказал!..
– Действительно, сказал ты много, – усмехнулся Маркелов. – И, пожалуй, я сохраню тебе жизнь. Но только при одном условии…
– Все, что угодно! Я все, все сделаю, только скажите!.. – Феоктистов предпринял очередную попытку поцеловать ноги Николая, и Маркелову пришлось двинуть ему голой ногой в челюсть. Феоктистов отлетел назад и упал навзничь, не спуская с «афганца» полных мольбы о пощаде, мокрых от слез глаз. Он еще на что-то надеялся…
– Ты останешься жить лишь в том случае, если сможешь оживить моего друга, убитого по приказу одного из вас, – железным голосом отчеканил Маркелов. – При всех остальных вариантах ты умрешь.
– Но это ведь невозможно! Я не волшебник! У-у-у! – Обливаясь слезами, Феоктистов приподнялся и заломил в мольбе руки.
– Очень жаль, – равнодушно ответил Николай. Он бросил вопросительный взгляд на Ворона, и тот ответил легким наклоном головы.
– Не убивайте!.. Не убивайте!.. Я отдам вам все, что у меня есть, – свистящим шепотом, переходившим в хрип, молил Феоктистов. – Десять миллионов долларов…
– Сколько-сколько? – Ворон удивленно вскинул брови. – А где они у тебя, в швейцарском банке?
– Нет! – в душе Феоктистова вновь пробудилась слабая надежда. Он поднял искаженное мукой лицо и, не вставая с пола, на коленях быстро пополз к сидевшему в кресле Ворону. – Почти семьсот тысяч лежат здесь, в одном из здешних банков, на кодированном счете!
– И у тебя есть с собой чековая книжка? – уточнил Ворон. Маркелов был поражен его меркантильным подходом. Неужели этот хваленый благородный мститель готов так вот, запросто, забыть свои принципы и подарить этому зажравшемуся подонку жизнь в обмен на деньги?!
– Есть! Есть! – радостно завопил Феоктистов. Обмотанная вокруг его рыхлого тела мокрая простыня сползла на пол, и он остался совершенно голым. Но Владиславу Арсеньевичу было не до того, чтобы обращать внимание на свой внешний вид. – Она здесь, со мной, в кармане костюма! Я сейчас принесу!
Феоктистов попытался встать, но сильный удар кулаком в ухо снова заставил его рухнуть на колени.
– Не надо так беспокоиться. Я сам ее найду! – Ворон поднялся. – Дружище, присмотри пока за этой гнидой, а я скоро вернусь. Если будет дергаться – ты знаешь, как поступить… Где раздевалка?