— Я никогда не смогла бы жить в этой чащобе! — воскликнула Нина. — Через десять минут свихнулась бы от клаустрофобии.
Викен пропустил ее высказывание мимо ушей.
— Чтобы найти того, кто совершил эти убийства, нам необходимо поставить себя на его место, — сказал он. — Аналитической работы тут недостаточно, наоборот, нужно постараться отвлечься от собственного разума и нравственности, раскопать в себе нечто, что сделало бы возможным выследить человека, который не думает как человек.
Нина и раньше слышала от него подобные высказывания, но не могла себе представить, как на основе этого можно выработать особый метод.
— Я хочу сказать, ведь и это тоже человеческое поведение, — продолжал Викен. — Животные не чудовища, животное не может вести себя как чудовище, это только люди могут. Каждый, кто планирует убийство, носит это в себе. Это отклонение, но и ты, и я можем откопать в себе самих нечто, благодаря чему мы способны мысленно проследить за тем, что делает и собирается сделать такой человек.
— Вы уверены, что мы по той дороге едем? — забеспокоилась Нина. — В такой непроходимой чащобе вряд ли может находиться хутор.
— Ну, на слова начальника полиции мы должны же полагаться. — Викен свернул направо, на еще более узкую дорогу, и невозмутимо продолжил свои поучения: — Каждое отдельное предумышленное убийство имеет свою особенность. Именно она служит проводником в тот больной мозг, где родилась идея этого убийства.
— И тут это, значит, медвежьи следы? — уточнила Нина.
— И то, как истерзаны тела. Будто это сделало дикое животное. Восприняв сигналы, которые подает убийца, можно составить себе представление о нем. Это не так уж и трудно, гораздо сложнее распознать в самом себе тот примитивный инстинкт, который позволил бы постичь сущность преступника. Посмотреть на мир его глазами, попытаться двигаться, как он, думать, как он. Если тебе это удастся, ты будешь уже дышать ему в затылок.
Нина еще раз покосилась на приборную панель: они проехали уже пять километров после поворота. Но ее начальник был спокоен.
— Стоя на горушке в Нурмарке, я смотрел на тело убитой женщины, лежащее в ложбинке, и пытался очертить для себя профиль этого человека. Я могу тебе сказать, что тот, за кем мы охотимся, — мужчина в возрасте тридцати с чем-то лет, ну, может быть, ему капельку за сорок. Он обладает интеллектом намного выше среднего уровня, и совсем не обязательно, что он чурается других людей. Если у него есть семья, то он живет двойной жизнью, — вероятно, он страдает раздвоением личности. Возможно, что он получил неплохое образование и имеет хорошую работу. До этого он не убивал, но я склонен полагать, за ним числится не одно насильственное, в той или иной форме, действие в отношении женщин. Об этом свидетельствуют повреждения на телах жертв, та ярость, которую он вымещал на этих женщинах. Рос он в непростых условиях, с доминирующей и бесчувственной матерью. Он не раскаивается в том, что совершил, напротив — ощущает удовлетворение от этого, и он в состоянии убить еще.
Лес вокруг них, казалось, смыкался все теснее, а дорога становилась все более ухабистой и каменистой. Нине вдруг вспомнился ее собственный отец, упрямый старый портовый грузчик, который ни у кого не спрашивал дорогу, и уж тем более если сбился с пути. Дорога сделала резкий поворот, за ним оказался крутой подъем. На вершине дорога заканчивалась шлагбаумом. Викен, прищурившись, разглядывал его несколько секунд, потом выскочил из машины и подергал висячий замок, на который тот был заперт.
— Заперто, — констатировал он и, пошаркав ногами, чтобы очистить туфли от грязи, снова забрался в автомобиль. — Этот негодяй — начальник полиции, должно быть, неправильно рассказал мне, как ехать.
Нина отважилась пошутить:
— Я уж не знаю, что и думать; завезли женщину на пустынную лесную дорогу…
Викен шутку не подхватил: он сосредоточенно и осторожно пытался съехать задним ходом по узкому и осыпающемуся под колесами склону.
«Вот тебе и развитый инстинкт», — подумала Нина, но вслух говорить этого не стала. Ей пришло в голову, что у этого расследования было нечто общее с дорогой, заканчивающейся шлагбаумом.
Раздосадованный, Викен завернул на бензоколонку «Эссо» в Омуэне. Он снова позвонил начальнику полиции Стуракеру и сказал, что описание дороги, полученное ими, видимо, не соответствует действительности. После недолгих препирательств Стуракер заявил, что сейчас сам приедет и покажет им дорогу.
— Я буду в Омуэне самое позднее через пятнадцать минут, — заверил он.
Назвать начальника полиции Хьелля Руара Стуракера крупным явилось бы сильным преуменьшением. Он ходил пригибаясь даже и в тех случаях, когда поблизости не было ни единого объекта, расположенного на высоте человеческой головы, как, например, на парковке перед бензоколонкой. Это наверняка явилось результатом несчетного числа столкновений с притолоками и потолочными балками, угадал Викен. Ладонь, протянутая полицейским для рукопожатия, размером была со сковороду.
— Хозяин этой бензоколонки — Рогер Охейм, как раз тот человек, которого мы ищем, — сообщил он.
Викен коротко кивнул — это ему уже было известно.
— Это нам не поможет: его же здесь нет.
Начальник местной полиции все же предложил выпить по чашечке кофе с рогаликом у стойки в торговом зале. Викен не хотел попусту терять время, потому, насколько мог вежливо, отказался от этого предложения, хотя Йенсен, по всей видимости, уже предвкушала трапезу. «Ничего, ей не вредно и поголодать», — позлорадствовал он, снова садясь за руль.
Пока он разогревал мотор, из павильона бензоколонки показался длинный и тощий как жердь тип, с почти наголо остриженной головой, в заляпанном машинным маслом комбинезоне. Он подложил газет в штатив, стоявший перед дверью.
— Если хотите стать настоящим мачо, спросите совета вон у того типа, — показала на него Нина.
Викен покосился на нее. Он и так считал себя вполне даже мачо.
— Ты его знаешь, что ли?
Она рассказала о своем первом визите в эти места, что, мол, этот молодец, торчавший за прилавком бензоколонки, показался ей совершенно чокнутым: нахамил ей, совершенно ему незнакомой женщине. Викен выслушал ее вполуха.
Когда они во второй раз свернули с шоссе там, где стоял указатель на Охейм, Викен пристроился почти вплотную за «вольво» начальника местной полиции. Близились выходные, и народу у них тут наверняка не хватало, но Стуракер, казалось, был совсем не против прокатиться, да еще и прихватил с собой инспектора. Не каждый день, должно быть, у них появлялась возможность поспособствовать раскрытию убийства.
Они свернули на первый же поворот налево. Этого начальник полиции ему не говорил, проворчал Викен. Вот поэтому-то они тогда и забрались так далеко в лес. Из-за такой халатности они зря потеряли целый час. Он выругался и стукнул кулаком по баранке. И тут у него зазвонил мобильник. Он сунул наушник в ухо. Женщина на другом конце провода представилась, но сильный австралийский акцент и сам по себе служил хорошей характеристикой. Люди, незнакомые с Дженнифер Плотерюд, часто принимали ее за американку, что она всякий раз с возмущением опровергала.