– Я рад за тебя, дед, – с восхищением произнес Денисов, когда Борис Семенович тихонько подрулил к расположенному справа от дома гаражу. – У нас сейчас многие «новые русские» строят целые дворцы по четыре этажа, вбухивая в них по миллиону и даже больше, но по сравнению с твоим скромным домиком большинство из них напоминают просто неприбранный сарай. Но им этого не понять. Главное – выпятить грудь и показать окружающим, какой ты туз!
– Все возвращается на круги своя! – улыбнулся Илларионов. – Вспомни русских купцов, их дворцы и пьяные загулы. То же самое. Как ни обидно за наш народ, но в чем он преуспел, вне зависимости от всех времен и революций, так это в показухе… Все, приехали! – Борис Семенович заглушил мощный мотор «Мерседеса», вышел, прикрыв водительскую дверь, и подождал, пока Максим достанет из багажника свой дорогой кожаный чемодан.
Лайка, дремавшая на ступеньках дома, заметив Денисова, встрепенулась, вскочила на лапы и зарычала, но подошедший хозяин успокоил ее, ласково похлопав по спине.
– Успокойся, Белка, все хорошо, – тихо сказал старик, и собака сразу, будто у нее переключили программу, радостно завиляла хвостом, с интересом обнюхивая незнакомца.
Максим потрепал псину за ухом, и этого, видимо, оказалось достаточно, чтобы отныне стать для нее своим.
– С ног сбился, пока нашел приличного щенка, – пожаловался Илларионов. – Я овчарку хотел, а здесь, кроме этих бестолковых пуделей и прочей лабуды, настоящей восточно-европейской породы почти нет. Эту вот с трудом у эмигрантов в Берлине раздобыл… Нравится? То-то! – довольно поднял в верх указательный палец старик. – А теперь пошли в дом.
Час спустя, когда мужчины сидели в просторной гостиной, в больших кожаных креслах, и не спеша поглощали разогретый в микроволновке обед из немецких полуфабрикатов, запивая его холодным баварским пивом, Максим неожиданно признался:
– Знаешь, дед, если честно, то в последние месяцы мне постоянно снятся по ночам кошмары… Всякие там черти, дьяволы, зомби… По утрам просыпаюсь весь мокрый, руки дрожат. Доходит до того, что иногда хочется зайти в церковь, помолиться… А я и креститься-то правильно не умею. Как-никак внук коммуниста… Хоть и бывшего…
– А что же ты хотел, милый мой, после того как обманул тысячи людей, в надежде хоть как-то свести концы с концами доверивших тебе последние сбережения?! – укоризненно заметил Борис Семенович. – Теперь, даже если бы и захотел, вернуть деньги назад ты вряд ли сможешь – слишком большие суммы уже профуканы, откуда их взять?.. Да и, положа руку на сердце, не захочешь ты отдавать деньги, если уже успел подержать их в руках и сполна оценить все преимущество обеспеченной жизни. Верно говорю?
– Вернее некуда, – кивнул Денисов.
– Я вот что думаю… – Старик задумчивым взглядом смерил пустые бокалы из-под пива, поднялся с кресла, достал из полного бара более подходящую в данной ситуации и более привычную для русского человека поллитровку «Столичной» и водрузил ее на стол. – Ты свой выбор сделал, и нечего теперь рвать на себе рубашку. Если не вдаваться в детали, расклад получается такой: была у тебя возможность честно заработать желаемую сумму? Нет! Тогда ты пошел другим путем, вот и все дела… Что же касается снов, то в этих тонких материях я не разбираюсь. Взял грех на душу – будь готов отвечать. Но ни в коем случае не стоит наматывать сопли на кулак! Все, что нужно от меня, сделаем, – неожиданно повернул разговор в другое русло Илларионов. – Я ведь не дурак, предполагаю, о чем спрашивать меня будешь, внучек… Хочешь перевести капитал подальше от всяких ментов и рэкетиров, в надежный банк, – никаких проблем. Это я могу тебе устроить в два счета. – Борис Семенович откинулся на спинку кресла и покачал головой: – Тут недавно один хирург из Казахстана приехал, немец этнический, мать его!.. Так оказалось, что у него сбережений – почти на миллион марок! За операции на сердце с пациентов взятки брал. Познакомились, ничего мужик… Вот и выходит, по моим личным наблюдениям, что каждый второй, приезжающий сюда из бывшего Союза, привозит с собой грязные денежки, срубленные на родине далеко не самым честным способом…
Старик хлопнул себя по коленке и придвинулся ближе к столу.
– Все, хватит о делах! Завтра сведу тебя с Юргеном, решите тет-а-тет свои деликатные делишки. Он у нас проверенный специалист по отмыванию грязных капиталов с Востока.
– Гангстер? – поинтересовался Денисов.
– Банкир, – спокойно сообщил Борис Семенович. – Вице-президент «Эссен-банка»!.. Но это все будет завтра, а сегодня, внучек, давай-ка отметим долгожданную встречу по-нашему, по-русски! Будем водку пьянствовать и дисциплину хулиганить! – Старик вытащил из бара настоящие, русские граненые стаканы, налил по пятьдесят граммов и, довольно крякнув, хлопнул в ладоши. – Правда, особо шуметь не советую, соседи вокруг вредные попались, если что, могут вызвать полицию. Здесь не Ленинград, с порядком строго.
– И что, было дело?! – с подначкой спросил Максим, поднимая стакан и глядя деду в глаза.
– Только один раз, когда мы с Ханной напились шампанского и устроили ночью танцы, прямо перед домом, – рассмеялся, вспоминая пикантный случай, Илларионов. – Вообще-то она тихая вдовушка, но, сам знаешь, с кем поведешься…
Явно довольный собой, Борис Семенович подмигнул внуку и залпом рванул содержимое стакана. Шумно выдохнул, закусив маленьким маринованным огурчиком.
– Значит, ты здесь тоже времени даром не теряешь, – заключил Денисов. – И давно у тебя появилась подружка?
– Мы познакомились на следующий день после того, как я сюда переехал из Эссена. У них здесь традиция такая, знакомиться с новыми соседями, – развел руками Илларионов. – Вот и она заглянула. Два года как овдовела, бедняжка, но муженек оставил ей кучу акций, так что Ханна в свои сорок семь может больше никогда не работать. Живя на одни дивиденды… Представляешь, до знакомства со мной она имела о русских такое же представление, как я – о племенах африканских людоедов! Когда узнала, кто я и откуда, то сразу спросила: «Скажите, Борис, а в Сибири есть современные автомобили? А медведи их не боятся?» Она всерьез считала, что в России все ходят строем, а медведи на улицах городов – такие же частые гости, как кролики в здешних парках!
Илларионов усмехнулся, снова разливая водку по стаканам.
– Когда же я сообщил ей, что был в Союзе крупным политработником, она сначала испугалась, а потом стала ходить ко мне каждый вечер, требуя, чтобы я рассказывал ей о жизни в Советском Союзе. Ну, день за днем… А потом она вдруг обнимает меня и говорит: мол, вы мне нравитесь, и я, кажется, тоже вам нравлюсь, так почему же нам прямо сегодня не стать близкими друзьями?!
Борис Семенович раскраснелся, то ли от водки, то ли от приятных воспоминаний, то ли от радости встречи с внуком. Так или иначе, но он практически не закрывал рот несколько часов подряд. Максим с легкой улыбкой терпеливо слушал всевозможные байки о здешней жизни удивительно помолодевшего за последние годы деда, изредка кивая в знак понимания и согласия.
Время летело незаметно, и когда за окнами дома стало совсем темно, дед и внук уже порядком набрались. И совершенно неожиданно даже для самого себя, старик впервые со дня отъезда из Союза рассказал внуку об истинной причине своей неожиданной эмиграции, хлобыстнув очередные пятьдесят граммов.