— Ха! Испугался! Опасайся меня! — засмеялся я. — Бойся!
Мое обычное бодрое состояние духа постепенно возвращалось. После второго расстрелянного магазина я почувствовал себя еще лучше. Бросив солдату, заряжавшему патронами рожки, свои пустые и получив наполненные, я вновь принялся посылать короткие очереди по окнам покосившейся хибары.
В перерывах ведения огня, мы с Волчуком продолжали перекрикиваться.
— Сашка! А чего из АГСа прекратил стрелять?
— Ленты кончились! Ни одного выстрела не осталось. Теперь эта железяка рядом валяется. Когда патронов не будет и «духи» попытаются взять меня в плен, начну отмахиваться гранатометом. Если кого им зацеплю — убью наверняка!
— Александр, с твоим ростом и силушкой можно в одну руку трубу миномета взять, а в другую АГС.
— Раньше, года два назад, да! Гирей крестился. Мог! А сейчас здоровье уже не то!
В этот момент, озираясь по сторонам, из кустов выскочили Шкурдюк и щуплый солдат. Они упали возле нас, надрывно хрипя. Едва отдышавшись, Сергей доложил:
— Сзади наших — никого! Только «духи»! Я даже их топот ног слышал и тяжелое дыхание. Сейчас вот-вот появятся среди камней и кустарника.
Действительно, один из мятежников высунулся вдали из густой травы и сразу послал веером несколько неприцельных очередей. «Духи» напролом не пошли. Они поставили 60-мм минометы и принялись забрасывать минами нашу поляну.
Осознав, что тут больше делать нечего: вот-вот перебьют, мы перебежали к комбату. Я грохнулся на землю возле ног Василия Ивановича. Комбат покосился на меня и заворчал:
— Ты чего такой грязный? Все ползаешь и бегаешь? Детство в жопе играет, никак не успокоишься? Сиди рядом со мной! Уймись!
— Надо отходить! «Духи» минометы притащили. Мы еле ноги унесли. Они скоро огонь сюда, в глубину, перенесут.
— Хорошо, я тебя понял. Все вышли? Ты проверил? Никого не оставили среди камней? Раненых точно вынесли? — забросал меня вопросами Чапай.
— Шкурдюк последний отходил. Говорит, сзади только «духи», — ответил я. — А где «зеленые»? Идут к нам на помощь?
— Хрен на нос! Идут, да только не туда! Они где-то по другому ущелью шарахаются. К нам сейчас два взвода первой роты на помощь спустятся. Но для этого нужно проскочить пару километров по этому руслу. Комдив приказал оставить все лишнее! Разрешаю бросить каски, бронежилеты, мешки. Собрать в одну кучу, а саперу заминировать вещи! — отдал приказ Подорожник. — Раненых — на плащ-палатки. Убитого тоже!
Итак, шестеро раненых и погибший. Трое подстреленных дойдут своими ногами, троих надо нести. Убитого тоже уносим. Никогда не бросаем погибших!
Ветишина положили на палатку и понесли первым. Куртка х/б и штаны были разрезаны на куски при перевязке. Надо же, до чего Сережке не везет! До этого в лицо и руки был ранен, теперь — в живот и ногу! Весь в отметинах будет, если… Никаких если! Доживет до свадьбы! Не до этой, так до следующей! Видно было, что он замерзал, его тело сотрясала мелкая дрожь. Слишком много крови потерял! Бедный «летеха». Я снял привязанный к моему мешку бушлат и накрыл Сергея. Шкурдюк накинул свой бушлат на другого тяжело раненного солдата. Бойцы потащили импровизированные носилки, взявшись вчетвером за углы плащей. Трех легко раненных вели под руки. Они пока окончательно не обессилели и могли потихоньку шагать самостоятельно.
Ватные спальные мешки мы изодрали и подожгли. Часть касок разбросали по кустам (теперь, возможно, аборигены станут в них плов варить). Остальные вместе с бронежилетами бросили в кучу. Сапер подложил под них тротиловые шашки, «эфку» с вынутой из запала чекой (еще «сюрприз»). Пусть возьмут добычу…
Первое поле в лучах заходящего солнца миновали быстро. Кто-то несколько раз издалека выстрелил по нам. Офицеры и те сержанты, кто не нес раненых, отвечали беспорядочной, беспокоящей стрельбой по склонам хребтов.
— Братцы! Быстрей! Бегом! Ребята, из последних сил, но бегом! — кричал, подбадривая носильщиков, комбат. — Хлопцы! Не выскочим за уступ горы, все поляжем! Окружат и перестреляют как воробьев!
Солдаты пыхтели, хрипели, пот лил ручьями, а дружный мат не стихал ни на секунду. Мы проскочили узкую горловину ручья, и перед нами показалась другая долина, гораздо более широкая и длинная. Артиллеристы сопровождали прицельным фланговым огнем отступление. Главное, чтоб не было отрыва снаряда. Для нас хватит одного случайного попадания. Две артиллерийские батареи мешали мятежникам преследовать нас, а вертолеты с большой высоты накрывали местность квадрат за квадратом, там где находился противник. Если бы не эта помощь, то нас давно бы взяли в клещи. Отход все больше превращался в бегство. Мы, действительно, бежали. Не позорно, конечно, ведь враг превосходил нас значительно, но все же бежали, потому что мятежники, несмотря на огневую поддержку наших артиллеристов, продолжали свои попытки обойти нас по склону и отрезать путь к отступлению.
Наконец-то к нам присоединился разведвзвод. Среди разведчиков потерь не было, только один легко раненный солдат и Пыж с перевязанной рукой.
— Коля! Что случилось? — спросил я у взводного.
— Резануло чуть по мышцам, но кровищи было много. Однако кость не задело, цела.
— Ну и хорошо! — похлопал я по плечу Николая. — Быть тебе начальником ГРУ!
— Эй, Пыж! Смените своими солдатами носильщиков, а то ребята совсем выбились из сил! — распорядился Подорожник. Солдаты начали нехотя менять уставших товарищей. Скорость движения отряда заметно увеличилась.
В ущелье разведчик заметил в камнях пещерку и двух маленьких людей, быстро метнувшихся к ней. Вся отходящая группа залегла, делая передышку, а Пыж со своими «орлами» осторожно подошел с боку к пещере. Солдаты вскоре выволокли оттуда двух человек. Мы с комбатом подошли к пленным. Это были чумазые старик со старухой, трясущиеся от страха. У обоих текли слезы из глаз, они поднимали руки к небу, что-то быстро-быстро лопотали на своем языке.
— Азимов! Переведи, что болтают эти «духи», — велел Пыж таджику-разведчику.
— Говорят, что они местные жители, совсем мирные. Скотоводы, коз пасут в долине.
— Надо бы их грохнуть! — задумчиво произнес Тарчук и злобно посмотрел на афганцев.
— Тарчук, опять за свое! Мы со стариками не воюем! Товарищ подполковник, может, не надо их убивать! — обратился я к Василию Ивановичу.
— А с чего, комиссар, ты взял, что я собираюсь устраивать расстрелы? Не знаешь, что ли, меня? Пыж, ради бога, уйми своего живодера, а то я его грохну! Он мне уже давно надоел. Тарчук, как будешь на гражданке жить? Тебя без наручников на улицу выпускать опасно!
Солдат скривил физиономию в презрительной гримасе, но промолчал в ответ. Дедулю обыскали, оружия при нем не нашли. В пещере тоже не было ничего подозрительного, только тряпье и корзины.
— Ладно, залазьте обратно в свою берлогу! — распорядился Подорожник и махнул рукой, давая команду продолжать движение.