— Поняв, — обреченно вымолвил Томилин понимая, что окончательно пропал.
В пятый раз он, выходя на сцену, напряженно оскалил вымученную улыбке и послал ее залу. Теперь в клубе многие откровенно заржали. Начальник политотдела раздраженно замахал руками на Степана: уйди, уйди… Даже адмирал в президиуме проснулся.
Золотарев вновь выскочил из зала и зашипел на меня:
— Марш отсюда! Чтоб я больше этого идиота не видел! Шуты гороховые! Уничтожу! Обоих…
На этом карьера выносильщика чая командованию для Степана закончилась. Мы пробками вылетели из клуба. Я ругался и одновременно дико смеялся. Красный от гнева и смущения Томилин матерился и громко возмущался.
Едва мы отошли от клуба, как раздался громкий взрыв, затем второй, и от дороги поднялся столб дыма. Дежурный по полку выбежал из штаба и влетел в клуб. Оттуда выскочили командир полка, начальник штаба и помчались к въезду в полк, мы побежали следом. Из санчасти выехала санитарная машина.
Произошло же следующее.
Для встречи высокого руководства и обеспечения безопасности командования, вдоль дороги разместили бронемашины, танки и разведывательные подразделения. Машины заехали на минное поле вдоль дороги. Поставили их для солидности, чтоб показать вышестоящему начальству заботу. На бронемашинах находились только экипажи. Один механик захотел до ветру, и вместо того чтобы все «свои дела» сделать прямо с машины, прыгнул на землю. Нелепая случайность: он одной ногой наступил прямо на противопехотную мину. Взрывом эту ногу оторвало, а тело отбросило в сторону, где он упав головой задел вторую мину. Вот и прозвучали два взрыва. Теперь этот солдат лежал весь запутанный в проволоке-паутине, без ноги и без головы. Быстро подогнали танк, сапер зацепил труп «кошкой» и вытащил на дорогу.
Вот так грустно, вернее даже трагически закончилась отчетно-выборная партийная конференция дивизии.
Адмирал продремал первую половину дня, после перерыва его увезли в штаб армии на обед, и в полк больше он не вернулся. И то верно, хватит, отметился в действующей армии.
А разведчика кое-как собрали, за исключением головы. Без нее и отправили в «цинке» домой. Командованию разведроты крепко досталось за нарушение мер безопасности. А кто виноват? Всех солдат проинструктировали, что вдоль дороги минные поля и писать надо, не сходя с БМП. Возможно, парень застеснялся женщин: недалеко кишлак по которому ханумки бродят, а позади торговая база с нашими тетками. И вообще, бог его знает, почему он спустился. Но адмирал так и не узнал, во что обошлась его охрана, точнее показуха: почетный эскорт и караул для солидности. Ведь это место днем совершенно безопасное.
Ромашицу благополучно избрали секретарем парткомиссии, а выговор в моей служебной карточке так остался жечь мою карьеру «синим пламенем». Однако пока что этот скандал продолжения не имел. Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Вскоре новые заботы заслонили вчерашние неприятности. Весь личный состав полка забегал, готовясь к выходу на боевые действия в Баграмскую «зеленку». Меня опять назначили исполнять обязанности замполита батальона, так как капитан Грицина срочно заболел и попал в медсанчасть. Очередной мой начальник опять сачковал.
Через пять дней я уже сидел на броне, пыль и песок летели в лицо и, несмотря на опасность, я чувствовал себя счастливым. Радовался окончанию всей этой дури. Был конец декабря, скоро Новый год, и праздник предстояло провести явно не возле елки, а вокруг чужих виноградников, в далеком афганском кишлаке.
Мой самый любимый и самый веселый праздник — Новый год! Мы принялись к нему готовиться за неделю. Новый ротный старший лейтенант Сбитнев, смотрел ухмыляясь на наши приготовления, но не мешал. Комнаты офицерского общежития украшались игрушками, в казарме повесили гирлянды, а на окна налепили всякую мишуру. Острогин у родственников в советском посольстве достал по бутылке шампанского и сухого вина.
Но надежды торжественно отметить это событие рухнули 27 декабря. Объявили тревогу! Приказ: выход в Баграмскую «зеленку». Необходимо завести на заставы боеприпасы, продукты, заменить солдат. Вот вам друзья и семейный праздник… А раньше отдать этот приказ было нельзя? Мы двадцать дней дурака валяли, адмирала ублажали. Теперь вернемся домой в январе…
Володя Сбитнев (меня мучил вопрос: каково с ним будет воевать?) был воспитанником третьей роты, а особым умением она не отличалась. Он собрал офицеров и весело сказал:
— Ну что, отпраздновали? Мороженое, мандарины, бананы, шампанское, конечно, не пропадут! Надеюсь, все вернемся, а на старый Новый год все эти деликатесы и употребим. Выходим на войну все кто есть: замполит, Острогин, Голубев и даже Серега Недорозий. Особо хочу попросить капитана Недорозия! Тебя хоть и отправляют обратно в Союз, но все равно предлагаю прогулятся с нами в «зеленку» потому что больше некому. Не возражаешь? Замполит пойдет со вторым взводом, пусть он и выполняет обязанности замполита батальона, но командовать вторым взводом тоже больше некому! Грымов в госпитале когда вернется, да и вернется ли обратно, неизвестно. Только старшину не берем, как заменщика оставим дома. Пусть живет. Правильно?
— А нам, значит, жить необязательно? — подал голос Острога.
— Обязательно! Только еще полтора года, мсье Острогин, в Афгане послужите, чтоб потом могли честно штаны в полку протирать.
— Интересное кино! — подал голос я. — Мы одновременно заменяемся через полтора года. Все будем штаны в полку протирать? А в рейд кто тогда отправится? Тот, кто придет в третий взвод и молодой старшина?
— Ха-ха-ха, — заржал Серега. — Во, будет потеха, все начнем сачковать, а ротный будет нас под автоматом на боевые гнать.
— Его самого придется гнать, тот же Цехмиструк скажет: «Товарищ, ты же коммунист!» — улыбнулся я.
— Разговорчики! Выход завтра! Живо собирайте манатки! — рявкнул Сбитнев.
Недорозий схватил меня за руку в коридоре и попросил о помощи.
— Ник! У меня нет ни х/б, ни бушлата, ни шапки. Дашь что-нибудь?
— А, не переживай капитан, оденем! Серега, все будет хорошо. Не бойся, пошли экипироваться к старшине.
* * *
Этот капитан Серега появился в роте как-то внезапно. Материализовался из ничего, как привидение. Однажды в дверях канцелярии нарисовалась какая-то серая личность в форме капитана-десантника и огорошила наш славный коллектив.
— Я капитан Недорозий! Прибыл для прохождения службы в вашу роту, на должность командира взвода.
Мы дружно переглянулись. Лейтенанта Ветишина у нас забрали, а прислали капитана. Вот — те раз! Вереница взводных промелькнула перед глазами за пару месяцев. Третьим взводом кто только не руководил! Ветишин, Корнилов, Пшенкин, теперь еще капитан-десантник. Кто будет следующий? Летчик? Моряк?
— Тебя как звать? — спросил Острога.