Она звонила. И все еще на месте не было никого, кто занимался этим делом. Она оставила еще одно сообщение.
— Они ничего не предпринимают, — проворчала она. — Просто ни хрена.
Это он не прокомментировал, но, достав булочки, оставшиеся с утра, спросил:
— Как выглядел этот тип?
Она описала. Черноволосый, кудрявый, неопрятный. Следы от прыщей на щеках, блуждающий взгляд.
— У меня было чувство, что он что-то замышляет.
Вильям щедро налил кофе из френч-пресса.
— У Майлин много таких пациентов. Я спрашивал ее, безопасно ли держать офис без сигнализации. Она только отмахивалась.
Лисс тайком разглядывала его темно-синие глаза, пока он жевал половину пустой булочки. У него сильно отросла щетина, и он до сих пор не побрился. С другой стороны, тонкий нос и пухлые губы подчеркивали женственную красоту его лица. Неудивительно, что он привлекал Майлин. Впрочем, сестру всегда занимало больше скрытое за внешностью. Она уходила вглубь, чтобы исследовать неочевидное. Лисс, наоборот, больше привлекали поверхности, маски, а не то, что за ними скрывалось. И все равно она тоже пыталась следовать предчувствиям, если надо было решить, на кого можно положиться. Что до Вильяма, она до сих пор не могла определиться.
— Ты нашла, что искала у нее в кабинете?
Она не знала, что искала. Если ответить, что искала она Майлин, возможно, он перестанет спрашивать.
— Я провела вечер у матери, — сказала она вместо этого. — Она сидит совершенно обессиленная и не может вымолвить ни слова. Никнет прямо на глазах.
Она провела пальцами по волосам, они застряли в колтуне, который она принялась разбирать.
— Мне надо что-то делать. Что угодно. Мысленно проследить каждое малейшее действие Майлин в последнее время. Съездить туда, где она была. Только не сидеть и ждать.
Он не ответил, сел и уставился в стол.
— А что насчет ее диссертации? — спросила она. — Она где-нибудь есть?
Он допил кофе.
— Ее ноутбук пропал. В машине его не было. В офисе тоже нет, и на даче тоже. Глупо.
Лисс задумалась:
— А для чего еще он ей был нужен?
— Записи. Все, кого она у себя принимала.
— Наверно, у нее была резервная копия?
— Скорее всего. Давай посмотрим у нее в кабинете.
Он пошел наверх, в маленькую комнату с письменным столом и диваном. Под потолком висела модель чайки, и поток воздуха от открывающейся двери приводил крылья в движение.
— Она очень хорошо все систематизировала, — отметил Вильям. — Конечно, у нее нигде не было разбросанных записей. Я помогал ей купить огнеупорный сейф в офис. Она делит его с другими коллегами.
Они посмотрели в ящиках, не нашли ничего интересного.
— Что ты ищешь? — спросил Вильям.
— Не знаю. Надо понять, чем она занималась.
Когда они снова отправились вниз, она сказала:
— Я бросилась в аэропорт в воскресенье, не успела ничего с собой прихватить. Можно, я посмотрю, нельзя ли одолжить у Майлин какую-нибудь одежду?
Вильям взглянул на нее. Очевидно, только теперь он заметил ее мокрые волосы и куртку с огромными мокрыми пятнами на плечах и груди. Он открыл дверь в спальню:
— Дальний шкаф — ее.
Он отправился в ванную, вернулся с полотенцем.
— Прости, что не подумал раньше, — сказал он и снова исчез.
В шкафу Лисс нашла что нужно. Надела чистые трусы, но лифчики были на два размера больше, и она их отложила. Взяла пару футболок, белье и кашемировый пиджак бутылочного цвета. Брюки Майлин были ей коротковаты, она надела собственные.
— Я много о тебе слышал, — сказал Вильям, когда она спустилась. — Майлин нравилось говорить о тебе.
— Вот как? Наверное, ты знаешь худшее?
— Напротив. Но то, что ты примчишься в Норвегию, не имея даже смены белья, и воспользуешься ее шкафом, как своим, очень даже соответствует.
Вдруг его лицо просветлело. Ей стало легче, оттого что он так к этому отнесся.
— У нее прежний руководитель? — спросила она, сунув ноги в мокрые полусапожки. — Она все еще у Далстрёма?
— Далстрём? Ты его знаешь? — спросил удивленно Вильям.
— Мы познакомились, когда они с Майлин были на конгрессе в Амстердаме. Я хотела бы с ним поговорить. — Она посмотрела на часы. — Кстати, встретила одну коллегу Майлин в офисе. Это она меня впустила. Турюнн Габриэльсен, знаешь ее?
— Немного.
Вообще-то, она хотела спросить про другого коллегу. Как так получилось, что Майлин делила с ним приемную? Интересно, знал ли Вильям, что Пол Эвербю и Майлин когда-то были вместе. От этой мысли ее охватило беспокойство, и она больше уже не могла ни о чем спрашивать.
* * *
Мокрый снег прекратился. Казалось, улицы искупались в масле. У нее не было никакой цели. Пересекла парк. Спустилась по узкой улице. На дальнем конце было кафе. Она заглянула. Только два посетителя, они сидели глубоко в полутьме, пожилая пара с двумя кружками пива. Она выбрала столик у окна. С видом на проходную завода и круговое движение. На тротуаре рос куст, украшенный яркими рождественскими гирляндами. Зазвонил телефон. Она вздрогнула. «Воутерс», — екнуло внутри. Они все выяснили. Скоро явятся, чтобы ее забрать.
— Лисс Бьерке? Это Юдит ван Равенс.
— Как вы нашли мой телефон?
— Список звонков. Вы мне звонили несколько раз, перед тем как появиться.
Все, что касалось Зако, было заперто. Лисс старалась обходить стороной эту дальнюю дверь. А теперь дверь распахнули, и все, что там было сложено, вырвалось наружу. Она разозлилась. «Почему вы не стерли мой номер?» — могла бы она выкрикнуть.
— Я так много думала, — раздалось на другом конце.
— А теперь звоните с признанием?
Юдит ван Равенс вздохнула:
— Мне надо выпутаться из этого.
— Из чего?
— Из истории с фотографией вашей сестры, зачем она была нужна Зако… Я не могла заснуть после вашего визита. Звонила друзьям в Амстердам. Полиция считает, он умер от несчастного случая.
— Я так вам и сказала.
— И все равно мне надо бы сходить к ним с этими фотографиями. Правда?
Лисс промолчала. В голове все еще носились мысли. Образ Зако на диване. Руки, полощущие бутылки под краном. Это ее руки.
— Не думаю.
— Почему? — Юдит ван Равенс насторожилась, будто сомнение в любой момент готово было перерасти в подозрения.
— Я хочу, чтобы полиция нашла мою сестру. Это единственное что-то значит для меня. Если им предоставить чересчур много сведений, которые собьют их с толку, поиски займут больше времени, и тогда, возможно, будет слишком поздно. Как-то так, если вы поняли.