Всем смещенным со своих постов (в том числе и нашему поэту) пришлось жить в открытой степи, ютясь в соломенных шалашах под снегом, дождем и пронизывающим ветром. Несмотря на то что дело происходило в Средней Азии, температура в Каршинских степях зимой может опускаться до минус двадцати градусов. Можешь себе представить, как весело было в этом стойбище смещенных чиновников. Многие из них были старыми больными людьми. Нахождение в таких условиях для молодых, полных сил людей было не только тяжелым, но и крайне опасным для здоровья. Никто ведь не заботился о них. Тем более о центральном отоплении или тепловых пушках в девятнадцатом веке не было ничего известно. Главным отопительным прибором в то время была жаровня, которую ставили посередине юрты или шатра, и сандал…

Видимо, в это время Муслим изобразил на своем лице непонимание слова «сандал», и Эрхард счел необходимым дать пояснение, лишний раз подчеркивая свою образованность:

– Это та же жаровня, но поставленная под стол и накрытая сверху скатертью. Она греет только ноги, но до чего приятная вещь!

…Все эти обиженные решили написать письмо эмиру, где рассказали о невыносимых условиях, в которых они живут, и, соответственно, просили его высочество отпустить их в Бухару домой.

Эту жалобу должен был подписать и Ахмад Дониш.

Он засмеялся и сказал, что такая просьба сильно развеселит нашего повелителя. Чтобы нас еще больше огорчить и наказать, он постарается подольше побыть в степи.

Он взял калам – так называлось в девятнадцатом веке перо из тростника – и дописал внизу прошения:

К чему эта просьба? Эмира не тронет она,

Как не сможет комар своим жалом пронзить зад слона!

Обозленный эпиграммой эмир велел прогнать из степи всех смещенных, чего они и добивались.

– У меня нет времени писать вам стихи. Двести тысяч долларов кэшем, я думаю, для вас приятнее какой-то старинной эпиграммы? – прервал словопрения своего собеседника Муслим.

– Мне больше нравится цифра триста, а за четыреста тысяч я готов не подавать служебную записку своему руководству о тебе.

– Это очень много. Мне столько не собрать.

– Ты можешь отдать чеками «Америкен-экспресс». Мне придется забрать мою записку у резидента, а он тоже кушать хочет и очень любит черную икру.

– За эти деньги он может каждый день до самой смерти есть по килограмму зернистой икры.

– Это здесь, в России, это стоит недорого, а в Америке икра ценится до пяти тысяч долларов за килограмм.

– Вечером я передам вам деньги, и мы разбегаемся!

– Договорились!

19

– Больше они не говорили. Вернее, может, и говорили, но компьютер не записал разговоров с тональностью и тембром их голосов.

– Виталик! Ты сейчас же начнешь обучать Фала управлять подводной лодкой. Работайте сначала на поверхности, под воду не спускайтесь. Под воду только с нами! Потом – очередь Малыша. В последнюю очередь займешься мной. Все! Время пошло!

Виталик обидчиво хмыкнул, но ничего не стал говорить и послушно отправился работать. Он посадил на водительское место рулевого Фала и стал объяснять ему, стоя на платформе, порядок управления судном.

Виталик так смешно размахивал руками, горячился, тыкал пальцем в клавиатуру бортового компьютера, что Клим не выдержал:

– Посмотри внимательно в программе. Должна быть простенькая программа для управления лодкой! Не может программа быть рассчитана на вундеркиндов типа тебя. Возьми поправку на инерционность мышления! Не у всех такие быстрые компьютерные мозги, как у тебя!

– Слушаюсь, шеф! – согласился Виталик и, усевшись в лодку на пассажирское сиденье, погрузился в программу бортового компьютера.

– Значит, Малыш, нам с тобой предстоит разработать план действий на сегодняшний вечер, – задумчиво сказал Клим, вызывая на ноутбуке карту акватории прилегающей к поселку.

– Надо брать этого Эрхарда вместе с Муслимом и передавать Антею.

– Если наши действительно включили глушилку, то рассчитывать мы можем только на себя. Эти двое хорошие специалисты, но как боевики они не стоят ломаного гроша.

– У Фала, как местного аборигена, наверняка есть пара берлог, где можно спрятать на пару часов наших пленников, – заметил Малыш, рассматривая карту побережья, которую он удлинил курсором ноутбука.

– Значит, я правильно решил, что брать Эрхарда и Муслима мы будем вдвоем, а наши друзья – команда обеспечения. С этим вопросом все ясно.

– Работаем, как на Юге, – жестко закончил дискуссию Клим.

Согласившись, Малыш склонил голову.

Тогда Клим принялся конкретизировать свои наметки нападения:

– Я прикидываю план примерно такой: ребята надевают снаряжение боевиков и на подводной лодке по морю подплывают к Эрхарду и Муслиму. В этот момент мы из-под воды выскакиваем и берем их в плен. На нашей стороне неожиданность и опыт. На их стороне – неизвестное количество человек и знание ситуации.

– Мне не нравится такой сырой и непроработанный план. Но будем действовать по известной армейской поговорке: «Ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак!» Сейчас ты являешься руководителем операции и вся полнота власти у тебя. Единственно, что меня волнует – Раиса. Ей непременно сообщат, что я погиб, и это будет для нее сильным ударом, – заметил Малыш.

– Мы разобрались! Теперь любого человека можно научить управлять этой лодкой! Все просто, как апельсин! – закричал Виталик, выскочив из лодки.

Фал в это время отплыл от площадки и, сделав аккуратный круг, точно притерся к площадке.

– Видите, как просто! – не унимался Виталий, таща Клима за руку к лодке.

– Подожди минутку! Надо обговорить наши действия.

Привязав лодку к платформе, Фал выскочил на платформу и с восторженным лицом подошел к столу.

– Совершенно фантастическая машина! Послушная как собственная рука, мощная, маневренная – умеют же люди строить! – восхищался Фал.

– Значит, остается только один вопрос: куда девать Муслима с Эрхардом после акции. Сейчас вся связь в этом районе вырублена. Не знаю, как проволочная связь, но вся мобильная вырублена. Это часть задачи, которую выполняет группа поддержки, – закончил Клим.

Вся эта тирада была рассчитана на Фала, который, единственный из всех присутствующих, был местным жителем.

– У меня есть недалеко от поселка один человек, который может приютить этих людей.

– Ему можно верить? – недоверчиво спросил Малыш, который всегда выполнял в присутствии Клима роль «злого» следователя.

– Это мой родственник. Он немного занимается икрой, и поэтому у него в степи есть свое место, где он хранит рыбу и икру, о котором никто не знает.

– У него есть транспорт? – спросил Малыш.