— Люди нужны не только на бронепоезд. Также необходим отряд, который будет штурмовать здание УФСБ.
— Ты слишком много говоришь, — неприветливо глянул на него араб. Заявление полковника поставило его если не в тупик, то по меньшей мере усложнило собственный план. Найти тех, кто будет штурмовать президентский аул, не так уж и сложно, как и тех, кто умеет стрелять из пулеметов. Но совсем другое дело — выйти на специалистов, способных управляться с танковыми пушками и зенитными установками «Шилка». Это было значительно сложнее. Тех, кого когда-то этому научила Советская Армия, за две прошедшие войны остались единицы, а поскольку времени искать наемников не было, оставалось одно — напрячь командиров «джааматов».
— Я говорю по делу, — гордо подбоченившись, парировал Дадышев и тут же добавил: — Мне заплатили ту сумму, которую сам назначил, и свою работу я привык выполнять качественно. Если такой подход не устраивает, могу прикинуться немым исполнителем.
— Не заводись, — почти добродушно проворчал Абу Юсеф, сообразив, что чеченец действительно выполняет свою часть договора без накладок, а его люди выполнят львиную долю всего задания. Уничтожение президента Чечни и захват столицы создадут достаточный шум, чтобы «цивилизованный мир» смог отреагировать на это со всей буржуазно-иезуитской принципиальностью. — Отряд, который будет штурмовать гнездо чекистов, уже подобран, им будет командовать твой приятель Советник. Хватит ему рядиться в овечью шкуру, пусть докажет, что он волк, настоящий нохчи.
— Это его проблемы, — буркнул полковник, глядя на Удава из-под нахмуренных бровей. — Мне нужны специалисты, в противном случае бронепоезд окажется не опасней пассажирского состава.
— Это я понял, — с едва слышным вздохом сказал террорист, но тут же взял себя в руки, подавив мимолетную слабость. Неожиданно он вспомнил, как в далекой молодости, когда он жил в Афганистане и был кадровым офицером, ему доводилось сидеть в танке и даже стрелять из него. Правда, то была допотопная «тридцатьчетверка», поставляемая по соглашению между странами из СССР королю Афганистана. Но, как говорится, если нет гербовой бумаги, можно писать и на простой, все-таки лучше, чем ничего. — Спецы будут, — уверенным тоном заявил Абу Юсеф. — Если понадобится, я сам залезу под броню.
— Именно это я и хотел услышать, — докуривая сигарету до фильтра, сказал Султан.
Детали плана наконец были обсуждены полностью и можно было отправляться на отдых. Возвращаться в Грозный ночью было чревато множеством неприятных сюрпризов. За полковником Дадышевым Кобра пришлет машину утром, для арабского террориста и его пристяжи время суток значения не имело. В аул они проникали через подземный ход, но сегодня Удав решил составить Султану компанию: мало ли что может произойти с человеком во сне?
В дальнем углу комнаты лежали свернутые в рулоны спальные мешки, вполне подходящие постели для тех, кто привык жить в походах и боевых операциях.
Абу Юсеф раскатал один спальник у окна и улегся сверху, с удовольствием вытянув ноги. Несмотря на привычку наматывать десятки километров, все же возраст давал о себе знать. Минуту или около того он из-под прикрытых век наблюдал за сидящим за столом Султаном, потом неожиданно спросил:
— А где ты будешь, когда начнется операция?
Дадышев вскинул голову и неприятно улыбнулся.
— Ты считаешь, я своего кровника подарю кому-нибудь другому?
— Будешь ложиться, потуши фонари, — только и ответил араб, повернувшись лицом к стене.
За окном раздался протяжный крик ночной птицы, ей вразнобой откликнулся целый выводок пернатых. Так охрана Абу Юсефа, не доверяя портативным радиостанциям, перекликалась между собой…
— Мы хорошо потрудились, теперь перед последним главным делом можем хорошо отдохнуть, — встав посреди салона, громко объявил Коновалец, он же Степан Мокронос. — И набраться сил.
Действительно, за то время, что диверсионная группа колесила по республикам Закавказья, они провели дюжину активных акций. Причем добрая половина из них — резонансные. На их счету были расстрелянные, взорванные, сожженные и повешенные. А одну учительницу русского языка, чеченку, Степан собственноручно зарубил.
На территории Северной Осетии они заминировали трассу и подорвали армейский грузовик с солдатами-первогодками, выезжавшими на стрельбища. Потом с интересом и собственными комментариями смотрели новости по портативному телевизору, гордо именуя друг друга «звездами». По крайней мере в этом был твердо уверен сам Коновалец. Лежа с закрытыми глазами в удобном кресле импортного автобуса, он уже видел себя старым, седым, с грудью, увенчанной высочайшими наградами по-настоящему незалежной «неньки» (без москалей и жидов), как он будет писать мемуары и как красочно опишет этот рейд против «проклятих загарбанцив». От умиления даже скупая слеза скатилась по небритой щеке; Степан быстро смахнул ее и воровато оглянулся по сторонам, не заметил ли кто его слабости. Но собравшимся в салоне туристического «Мерседеса» было не до него: нервное напряжение в первую неделю, боязнь, что федералы их обнаружат, обложат и самих зажарят, как крыс в железной бочке, сыграли свою роль. Но время шло, а с ними ничего не происходило; постепенно пришла уверенность, что операция продумана и обеспечена по высшему разряду. Действительно, сопровождавший их «милиционер» Аладдин знал особенности каждого района, через который они проезжали. Ему было известно, как подойти к объекту исполнения, куда уходить, чтобы не попасть в невод облавы. Он же договаривался на каждом контрольно-пропускном пункте с милиционерами и бойцами внутренних войск, кому-то давал деньги, с кем-то по-братски обнимался. За эти три недели диверсанты почувствовали себя в полной безопасности…
Свернув с асфальтированной трассы на грунтовку, плоскомордый «Мерседес», переваливаясь из стороны в сторону на мягких рессорах, выкатился на небольшую поляну на берегу стремительной горной речки. Развернулся боком и, чихнув тормозами, замер; совершенно бесшумно отворились двери.
Первыми из автобуса спрыгнули Коновалец и Аладдин. Как обычно, проводник был в милицейской форме, в одной руке держа за козырек фуражку, в другой удерживая походную сумку. Мужчины прошли обратно к трассе, оставшейся в сотне метров от реки.
— У вас двое с половиной суток, — не оборачиваясь, заговорил проводник. — До Рокского тоннеля тридцать километров, — Аладдин кивнул в сторону юга. — Выезжайте в восемь вечера, на пропускном пункте как раз заступит наш человек, он обеспечит ваш проезд на ту сторону. Водитель Сулим его хорошо знает… — Милиционер резко остановился, будто что-то вспомнил и строго посмотрел на Степана. — Вообще-то, Сулим много знает, это плохо для нас всех. Как только он доставит вас на исходную точку…
— Я понял, — поспешно перервав проводника, оскалился Коновалец. Мрачный, молчаливый и носатый водила ему не понравился с первого взгляда, так что при случае он лично затянет удавку у того на шее.
— Вот и славно, — устало кивнул проводник. Они как раз вышли к трассе, когда к обочине прижался темно-серый внедорожник «Лендкрузер», будто такси на проспекте большого города. Аладдин открыл переднюю дверцу, но, прежде чем скрыться в салоне, пожал руку диверсанту, строго предупредив: — Смотри, ничего не перепутай. Все сделаете, как договорились, проскользнете, как мокрое мыло по кафелю.