Она сняла с правой ноги красную туфлю и поставила ее на скамеечку с нотами. Помассировала стопу. Вздохнула, покачала головой.
– Генерала убили в Афганистане. Я не верила, до конца надеялась, что это ошибка. Через год умерла Тамико Тариэловна, последний год она была совсем плохая, никого не узнавала. А нас сослали в Монголию поднимать музыкальный уровень на военной базе, и вернулись мы только через три года. Тогда и Ляли Савенко уже не было. Говорили, что она вышла замуж за американца и уехала. За что, спрашивается, боролись? Идейную войну мы проиграли, кто бы мог подумать! А ведь такой потенциал был!
– А кто из соседей еще остался?
– Никого уже нет. Тут вообще квартир мало, по три на площадке. Все военные, вечные командировки, половина жилплощади пустовала. А теперь я одна. Раньше дом был приличный, а нынче всякая шушера притоны содержит. Стоило разваливать страну, чтобы заводить притон. Смешно.
– А квартира генерала…
– Говорили, она стояла опечатанной почти два года. Потом вещи увезли, сделали ремонт, и туда вселился генерал Зубов, тыловая крыса.
– Вы хорошо помните Людмилу Савенко?
– Еще бы! Не барышня, а динамит! И я такой же была.
– Вы не помните, с кем она встречалась?
– Со многими. Когда генерал был жив, они дома собирались, потом на даче. Тамико умирала дома, а они гуляли на даче. С этим политиком, как его… Кухар! Наш будущий мэр. Дневал и ночевал у них, а иностранца просмотрел. – Она помолчала и добавила: – Мы с Гарри бездетны.
– Конечно, золотая молодежь… – заметил Шибаев.
– Деньги, секс, – добавила Евгения Львовна.
– Наркотики, – подхватил Шибаев.
– Наркотики? – наморщила лоб Евгения Львовна. – Не думаю. Людмила производила впечатление легкомысленной, меняла кавалеров, дерзила учителям… ее из школы выгоняли два раза, но… наркотики? Нет!
– Откуда вы знаете?
– Все ее эскапады… все это было вроде игры, вернее провокации.
– Провокация? – Шибаеву казалось, он на ощупь ищет тропу в глухом лесу, натыкаясь на острые сучки.
– Ну да, провокация. Про-во-ка-ция. Она дразнила мужчин, тыкала в них палкой, как в жука. Они сердились, шипели, дергались, а она пила их энергию. Это был ее наркотик. А настоящих там не было, поверьте. Людмила умница, трезвая голова, она знала, чего хочет. И добилась. Правда, я не завидую этому иностранцу.
– Возможно, после смерти отца…
– Алекс, не спорьте со мной. Если я говорю, что там не было наркотиков, значит, их не было. Алкоголь – да! Секс – да! Дурные деньги! Соседи по даче стонали от их оргий. Но наркотики – нет!
– А жена генерала… – Он запнулся, подбирая слова.
– Опять? – Она выразительно посмотрела на него и покачала головой. – Вы хотите сказать, что она могла принимать наркотики и Людмила тянула их оттуда? Нет. Тамико не страдала от болей. Она просто потеряла память и лежала спокойно, как растение.
В проницательности Евгении Львовне не откажешь. Казалось, она знает наперед все вопросы Шибаева и видит его насквозь. Они помолчали немного, словно отдавая дань прошлому.
– Спасибо, – сказал наконец Александр и попытался выбраться из дивана.
– А какое отношение все это имеет к скелету на даче генерала? – вдруг спросила Евгения Львовна, и Шибаев застыл. – Ну-ну, вы же не станете утверждать, что никакого? – Она хмыкнула. – И про грузинское наследство не надо. Скелету пятьдесят лет, это молодая женщина, погибшая насильственной смертью. Космос все знает, и если у вас есть канал, – она потыкала пальцем в потолок, – то это все нетрудно установить. А канал у вас есть. Убийцы живы, они все помнят и боятся. Но не только… – Она смотрела на Шибаева безмятежным взглядом, так не вязавшимся с тем, что она говорит. – Не только! Они ждут приговора. Причем с нетерпением. Вся их жизнь – ожидание приговора. Космос наблюдает, а вы, Алекс, его посланник. Судья и палач. С мечом из света.
Наступившая после странных слов тишина придавила Шибаева, и он уже не трепыхался. Только уцепился пальцами за тяжелый журнальный столик, прикидывая, получится ли встать рывком. Смысла в продолжении разговора он не видел. Ему хотелось убраться отсюда как можно скорее. Но он тем не менее спросил:
– Откуда вы знаете… про насильственную смерть?
Вопрос был вполне дурацкий и вылетел сам собой, без участия сознания. Вся атмосфера квартиры действовала на него удручающе.
Евгения Львовна расхохоталась:
– А какая же? Ведь она лежала не на кладбище! Думаете, у меня от старости совсем крыша едет? – Она с любопытством наблюдала шибаевские попытки освободиться из недр дивана. – Напрасно. Голова у меня хорошая. А иносказание – великая вещь. Все замечательные люди прибегали к иносказаниям, тот же Нострадамус или да Винчи со своим кодом. Даже Кейси. Знаете Эдгара Кейси? Этот американский ясновидящий по прозвищу «Спящий пророк» предсказывал во сне. А возьмите Средневековье – это же одно сплошное иносказание! Нужно только уметь читать знаки. Вы, Алекс, избранный, вы умеете читать знаки. Вы терпеливы, у вас тут, – она постучала себя пальчиком по лбу, – есть клепка. И проба у вас высокая, поверьте. Ну, сильнее! – вдруг скомандовала она громко. Переход был разителен – от элегической тональности не осталось и следа. – Стол выдержит! Раз-два, пуск!!
Шибаев, повинуясь команде, рывком вылетел из дивана и встал, покачнувшись, на затекшие ноги. Евгения Львовна захлопала в ладоши и от души расхохоталась.
– Он как ловушка, правда? Ловушка двадцать два. Или трансгенератор, как у этих… братьев-фантастов… – Она защелкала пальцами. – Ну, да ладно… Кофе? Виски?
– Спасибо, я на работе. – Похоже, начальная сцена могла повториться на бис.
– Жаль. А вы не думали, что иногда лучше оставить все как есть?
– Не думал, – кратко ответил Шибаев, не давая себе труда казаться вежливым. Евгения Львовна ставила его в тупик, и он чувствовал себя глупо.
Она вздохнула.
– Правильно. Пусть им воздастся по заслугам. Но… дайте мне слово…
Шибаев взглянул вопросительно.
– Дайте мне слово, Алекс, когда станет горячо, вы придете сюда и все расскажете, и мы вместе найдем решение. Хоть вы и посланник, но еще очень молоды. А я тем временем буду слушать Вселенную, задавать вопросы и впитывать энергию. Обещаете?
– Обещаю, – ответил Шибаев, не чая убраться восвояси. Он готов был пообещать что угодно. – Приду и все расскажу.
– Поклянитесь!
– Клянусь.
– Я отпускаю вас с миром! – торжественно произнесла Евгения Львовна, осеняя его мановением руки. После чего деловито натянула туфлю и поднялась с пуфика.
В прихожей она сунула ему руку, и Шибаев, к собственному изумлению, коснулся губами полированной сухой, пахнущей духами кожи.