– И вы ее никогда…

– Никогда! – Зоя Владимировна приложила руки к груди. – Только один раз, но я ее сразу узнала! И снова в белом платье… И такая милая! Я сама жена, но, честное слово, Саша, я рада за генерала! Тамико была очень хорошая, но больная, а он… мужчина, молодой еще, влюбился… даже на фотографии видно, что влюбленный, счастливый… У меня аж мороз по коже, как подумаю, что через три недели его убили, двадцать второго августа… Через три недели его не стало. Бедная женщина! И знаете, Саша, ведь никто ничего! Я потихоньку расспрашивала, никто ничего не знает. Просто тайна какая-то!

– А что там еще? Может, письма?

– Я и сама думала найти ее письма. Ничего нет, так, всякая ерунда. – Она покачала головой.

– Я могу взять фотографию? – спросил Шибаев. – На время.

– Берите, Саша, конечно, мужу она вряд ли понадобится.

Они помолчали немного, и Зоя Владимировна вдруг спросила:

– Саша… мне, право слово, неудобно, но… не знаете ли вы в силу профессии, вы всех, наверное, знаете в этой области… адвоката по бракоразводным делам? Я видела объявления в газете, но вам же известно, сколько сейчас жуликов.

– Вы собираетесь разводиться? – изумился Шибаев.

– Да нет! – всплеснула руками Зоя Владимировна. – Это я так, припугнуть отца. Его собака… этот Скайд, бросилась на меня, представляете? Я уже из дома боюсь выйти. Я ему сказала: или я, или этот придурок! Он согласился отдать, знакомые просят, а тут это… убийство. Так неудачно получилось, он теперь и слышать не хочет, говорит, Скайд не допустил бы. А мне что делать прикажете?

– Вообще-то есть, – сказал Шибаев. – Но, может, как-нибудь по-другому прийти к консенсусу?

– Я, конечно, буду над этим работать, но на всякий случай. Пусть отец знает, что намерения у меня самые серьезные. – Она помолчала, глядя на Шибаева своими фарфоровой голубизны глазами, и вдруг спросила: – Саша, как вы думаете, эти два дела связаны?

– Не знаю. А вы что думаете?

– Если это грабитель или знакомый Кристиночки, это еще полбеды, но если связаны, то… Не хотелось бы каркать, но я думаю, это еще не конец. Если они связаны… страшно подумать! Как бумеранг, спустя двадцать пять лет. Знаете, Саша, я стараюсь об этом не думать. А вы с вашим опытом… Неужели у вас нет версии?

– Нет, Зоя Владимировна, версии у меня нет. Кроме того, меня попросили устраниться.

– Неужели из-за отца? – всплеснула руками Зоя Владимировна. – Из-за этого их письма?

– Да нет… не только. Кристина уезжает к мужу, и ей теперь не до того.

– Теперь вряд ли уедет, – заметила Зоя Владимировна, с любопытством рассматривая Шибаева. – Бедная Кристиночка. А интуиция, Саша? Что вам подсказывает ваша интуиция?

– Надеюсь, эти два дела не связаны. Хочу надеяться. Хотя не знаю, что лучше.

– Дай-то бог! А вы, Саша… что-то мне подсказывает, что вы не торопитесь устраняться. И правильно! Бумеранг или не бумеранг, а точку ставить придется, и никому другому, как вам.

На этой оптимистичной ноте они расстались. Шибаев вернулся на дачу Кристины – походить вокруг и подумать, а Зоя Владимировна пошла к себе. Причем, в целях конспирации, кружной дорогой.

Он поминутно звонил Кристине, но она по-прежнему не отвечала. Минут сорок он ходил вокруг да около дачи, рассматривая землю, окна, запоры на дверях и пол веранды. Он даже постоял над провалившимся земляным холмиком у малинника, покрытым уже пиками молодой жизнерадостной травы, думая, что надо бы посадить хоть что-нибудь, выкопать в саду или лесу любой куст, а то вид… не в дугу, как сказал Миша. А исходя из ночного происшествия, так и вообще жутковатый.

Потом Шибаев отправился искать дом под номером пятьдесят восемь, где жил бывший участковый, Павел Никитович Дыбенко, ныне на пенсии…

Он нашел его обедающим на веранде, представился и был приглашен «откушать, чем бог послал». Этот высокий жилистый старик с седым ежиком и колючим неприветливым взглядом, разумеется, уже знал о страшной находке на даче Кристины и с охотой поделился своими мыслями.

– Эту дачу как проклял кто, – сказал он. – С самого начала… Генерал погиб, Иван Ильич, такой человек был! Дочка компании водила, безобразничали, шумели, люди жаловались. Когда уехала, четыре года дом простоял пустой, и новая напасть – всякая шушера повадилась лазить. Потом Петя Дяченко вселился, да не успел места согреть, как продал дом заслуженному человеку, и опять все не слава богу… Потом вроде все утихло, так на тебе! Выкопали скелет! А теперь и того хуже – убийство!

Глава 22 Размышления

Кристина исчезла, и Шибаев всерьез забеспокоился. Он был у нее дома, минут десять звонил в дверь, спустя час вернулся, долго сидел на скамейке у подъезда, но ее все не было. Около пяти вечера вдруг потемнело, сорвался ветер, и небо раскололось надвое мощным электричеким разрядом. Тут же загрохотало, и ливень врубил такой сильный, что, казалось, камни посыпались с неба. И тогда он поехал домой. В квартире было темно. Он щелкнул выключателем, брызнул неяркий свет, и Шибаев увидел лежащего на диване Алика – щетина на зеленоватом лице, сложенные на груди руки. Его облило мгновенным жаром, и он застыл с поднятой рукой, но тут Алик шевельнулся и сказал недовольно: «Выключи! По глазам бьет!» Шибаев перевел дух – живой! Но свет выключать и не подумал.

– Как по-твоему, Бог есть? – спросил Алик, не открывая глаз.

– Это к Федору Алексееву. Пиво будешь? – спросил Шибаев.

– Холодное?

– Почти. Сейчас закину в морозильник. А ты что, так с самого утра и…

– Я чуть лапти не сплел! – простонал Алик. – Что мы пили?

– Как обычно. Но много. Знаешь, в хорошей компании…

– Чтобы я еще с ним когда-нибудь… Ему по фигу, он бегает по фитнесам и совершает пробежки по десять кэмэ, а тут здоровье ни к черту! Философ гребаный!

– Ага, проклятые рудники. Иди хоть умойся. Я поесть принес.

– Я только пива! – Алик кряхтя сполз с дивана.

Когда они сидели за столом и адвокат наконец оторвался от кружки с пивом и утерся рукой, Шибаев сказал обыденно:

– У нас новый труп.

– Как… Что? – Алик обалдело уставился на приятеля. – У нас… что?

– Новый труп. На даче Кристины, в доме.

– Как в доме?!

Шибаев рассказал. Ошарашенный Алик внимал, забыв о пиве. Шибаев закончил. Наступила тишина. Александр наворачивал от души, так как с утра ничего не ел, если не считать куска хлеба у Миши и второго куска, правда, с салом, у старика-участкового. Алик некоторое время наблюдал за ним, а потом сказал:

– Меня сейчас стошнит! Как ты можешь… прямо будто удав!

Шибаев только глянул, не переставая жевать.

– Голова кругом, – пожаловался Алик. – Может, это грабитель?