– Так… никто. Ой, парень заходил, мужчина то есть. Но он обедать не стал, пирожков купил. Горячих. Воды минеральной три бутылки…
– Какой мужчина? – Ему хотелось потрясти несчастную бабу, а еще больше – шарахнуть кулаком по столу с чистой скатертью. – Как выглядел? Как одет?
Странно, но, когда он по-настоящему разозлился, тетка словно проснулась, бояться перестала и заговорила вполне уверенно:
– Симпатичный такой. Лет тридцать. Одет хорошо, дорого. Бумажник тоже дорогой, и денег в нем целая пачка. Москвич, похоже.
– Почему москвич?
– Говорит так… по-московски. Пирожков дайте мне с собой, пожалуйста, сказал. Наши так не говорят. Наши…
– На чем он приехал? – перебил ее Сергей.
– Не знаю, не видела, – потрясла головой официантка и крикнула: – Ринат!
Из боковой двери выглянул испуганный парнишка, черноволосый, худенький, и Сергей подумал, что регистрации у парня, скорее всего, нет.
– Ты не видел, на чем мужчина приехал, который у вас пирожки купил? – Парень вызывал такую острую жалость, что делать над собой усилие, чтобы не заорать на него, Сергею не пришлось.
– Часа два назад, – подсказала парню тетка.
– Машина белая, – подумав, ответил тот. Говорил он спокойно, степенно и совершенно без акцента. Есть регистрация, решил Сергей. – Марку не знаю. Иностранная.
– А девушку ты не видел? – Сергей почувствовал, что голос его совсем охрип. – Девушка была в машине?
– Была, – с любопытством посмотрел на него парнишка. – Этот мужчина сел в машину, они еще поговорили, только потом поехали.
– Куда?
– На трассу. А куда потом, отсюда не видно.
Официантка тоже смотрела на Сергея с любопытством, и он подумал, что дал им пищу для разговоров на всю сегодняшнюю смену.
– Если машина опять появится или человек этот придет, позвоните мне, пожалуйста, – попросил Сергей, протянув визитку.
Тетка с парнем закивали. Он спустился с крыльца к машине, открыл дверцу, передумал, шагнул к ближайшему тополю и ударил кулаком в ствол. Содранная кожа засаднила, а дерево даже не качнулось.
Солнце пекло нещадно. Обгореть Тамара не боялась, ее смуглая кожа не слишком чувствительна к вредным ультрафиолетовым лучам, а вот загореть неровно, некрасиво, чтобы плечи или спина стали намного темнее остальных участков тела, она не хотела. Двигаться было лень, но она встала, перетащила одеяло в тень. Филин подскочил, заботливо разгладил складки, как муж-подкаблучник.
– Ты женат? – Тамара снова улеглась.
– Нет. – Он тоже передвинулся в тень, уселся на траву.
– Почему?
– Не встретил свою судьбу, – серьезно ответил он.
– Ну ты даешь, – усмехнулась Тамара. – Если бы все судьбу искали, человечество давно вымерло бы.
– А при чем тут все? Ты же меня спросила, а не всех.
После того как она уткнулась ему в ладонь, с ним что-то произошло. Он давно видел ее насквозь, понимал, что она циничная и хваткая, а таких баб Филин не любил. Только почему-то сейчас ему очень хотелось защитить Тамару, несмотря на весь ее цинизм и житейскую хватку. Он понимал, что она способна устроиться в жизни лучше любого другого, даже лучше его самого, но желание защитить не проходило.
– Выходит, ты романтик.
– Выходит, что так.
– Тебе бы на Линке жениться.
– Кто это – Линка?
– Моя подружка. Ты ее видел. Ты же следил за нами, да? Кстати, зачем ты за нами следил, если ты простой бизнесмен?
– Не хотел, чтобы ты встретилась с Овсянниковым раньше меня. Ты могла бы ему напеть чушь, которая засела у тебя в башке, а мне потом расхлебывать, – равнодушно объяснил он, поднял валявшуюся рядом сосновую шишку и бросил ее далеко в воду. – Я не хочу жениться на твоей подружке, я собираюсь жениться на тебе.
– Что?! – ахнула Тамара, потому что говорил он серьезно, и она не могла этого не почувствовать.
– А что, – засмеялся он, повернувшись к ней. – Девка ты красивая, видная. Опять же сама мне на шею вешаешься, на цветы тратиться не придется.
– Ты мне делаешь предложение?
– Угу.
– Ты не смеешься?
– Нет.
– Ты знаешь, Володя. – Тамара села, чтобы лучше его видеть. – Мне никто никогда не делал предложения. Я мужиков всегда сама выбирала, я даже не знала, что это так здорово.
Она отлично понимала, что говорить этого мужикам нельзя, а также что цену себе надо только набавлять, но сейчас ей было на это наплевать. Ей было так хорошо рядом с мутным и опасным Филином, что она словно перестала быть рассчетливой Тамарой, а стала незнакомой глупой девчонкой. Вроде Ленки, секретарши Овсянникова.
– Но… – сказала она чистую правду, – я с детства мечтала выйти за богатого.
– За олигарха? – уточнил он.
– Не обязательно. Просто хочу, чтобы мне все завидовали, а я никому.
– Ну… – протянул он. – Так не бывает. Даже у президента кончается срок.
– Ну и что, – капризно надула губы Тамара, зная, что это ей идет. – Хотеть-то можно…
– Ну хоти, – разрешил Филин.
Он опять от нее отвернулся, а ей захотелось прижаться к его спине. Идиотизм… Тамара сощурилась на солнце сквозь неплотную листву и улеглась поудобнее.
– Притормози-ка, – приказал Сергей Михайлович Владу. Впереди вдоль дороги вышагивали две девчонки в таких обтягивающих шортиках, что стало за них неловко. – Шлюхи?
– Похоже.
– Вот… – выругался Сергей. Вроде бы он делал все, чтобы занять молодежь, восстановил бывший Дом культуры, оплачивал бесплатные дискотеки, не позволил закрыть ни одного колледжа, а с проституцией так и не справился. Охочи девочки до легких денежек, у станка стоять не желают, за прилавком тоже.
Девчонки оказались совсем молоденькими, наверняка школьницы. Одна что-то лениво жевала, разглядывая Сергея Михайловича равнодушным взглядом. Он цену такому равнодушию знал, понимал, что она сразу оценила и его машину, и рубашку, расстегнутую по случаю жары почти до пупа. Рубашку эту он случайно купил в Москве, в ЦУМе, болтаясь по столице между двумя важными встречами. Сорочка стоила столько, что даже он растерялся, а его поразить очень трудно.
Вторая девочка казалась более живой, открытой, Сергея и Влада оценивала весело, и, похоже, оценкой осталась довольна.
– Здравствуйте, девочки. – Сергей постарался улыбнуться, хотя девки злили его здорово. – Давно гуляете?
– А что? – процедила ленивая, похоже, в этой паре она была ведущей.
– Машину белую не встречали? «Фольксваген»? – Видеть эту девчонку ему было противно, и он смотрел мимо.