– Для себя.
– Но ты тут совсем ни при чем.
– Мне нравится отвечать на вызовы.
– На свете есть множество других вызовов.
– Они прислали мне диск, и теперь это мое личное дело.
– Они придумали ловкий тактический шаг. Если ты отреагируешь, они победят.
– Нет, если я отреагирую, они проиграют.
– Мы не на Диком Западе.
– Тут ты совершенно прав. Мы живем на прирученном Западе. Пора перевести часы назад.
– Ты даже не знаешь, где они находятся.
Спрингфилд бросил на меня взгляд.
– Парочка идей у меня есть, – заверил его я.
– А прямой канал связи с ними остался?
– После того как я получил диск, она мне больше не звонила.
– Иными словами, с того момента, как устроила для тебя западню.
– Но я думаю, она еще позвонит.
– Почему?
– Потому что она так хочет.
– Она может победить. Один неверный шаг, и ты станешь ее пленником. И в конце концов расскажешь все, что она хочет знать.
– Сколько раз ты летал на коммерческих рейсах после одиннадцатого сентября? – спросил я.
– Сотни, – ответил Сэнсом.
– Могу спорить, что каждый раз в каком-то отдаленном уголке твоего сознания жила надежда, что на борту окажутся угонщики и ты увидишь, как они решительно идут вдоль прохода; тогда ты встанешь и вышибешь из них дерьмо. Или умрешь в схватке с ними.
Сэнсом наклонил голову, и на его губах появилась грустная улыбка. Он улыбался впервые за долгое время.
– Ты прав, – сказал он. – Так бывает каждый раз.
– Почему?
– Я захотел бы защитить людей в самолете.
– А еще – выплеснуть свое возмущение и сжечь ненависть. Я бы так и сделал. Я любил Башни-близнецы. Мне нравился мир, каким он был раньше. У меня нет политических навыков. Я не дипломат и не стратег. Я знаю свои слабые и сильные стороны. В целом вероятность того, что я встречусь с активной ячейкой «Аль-Каиды», не превышает вероятности попадания всех моих дней рождения на Рождество.
– Ты безумен. С такими вещами не сражаются в одиночку.
– Ты знаешь другой путь?
– Министерство национальной безопасности рано или поздно их найдет. Они организуют операцию, в которой будут принимать участие полиция Нью-Йорка, ФБР, команды спецназа, сотни парней и самое разное оборудование.
– Грандиозная операция с множеством несопоставимых частей.
– Но тщательно спланированная.
– Ты участвовал прежде в таких операциях?
– Пару раз.
– И какие были результаты?
Сэнсом не ответил.
– В одиночку всегда лучше, – сказал я.
– Может быть, и нет, – вмешался Спрингфилд. – Мы проверили компьютеры Министерства национальной безопасности. Хосы привезли с собой большой отряд.
– Сколько?
– Девятнадцать человек.
Я закончил свой завтрак. Кофейник опустел. Тогда я допил бутылку воды за восемь долларов и бросил ее в корзину для мусора. Она ударилась о край с пустым пластиковым стуком и покатилась по паркету. Плохой знак для суеверного человека. Но я никогда таковым не был.
– Значит, девятнадцать человек, – сказал я. – Четверо уже покинули США, у двоих сломаны челюсти и локти. В строю осталось всего тринадцать.
– Сломанные челюсти и локти? Как это произошло? – спросил Сэнсом.
– Они меня искали. Возможно, в горах с гранатометами они и были крутыми, но драки на улицах не входят в число их главных достоинств.
– Ты что-то написал у них на лбу?
– У одного. А что?
– В ФБР позвонили из больницы в Белвью. На улице обнаружили двух иностранцев без документов, сильно избитых. У одного была надпись на лбу.
– Наказание, – сказал я. – Должно быть, Хосам не понравилась их работа. Поэтому они их сдали, чтобы подстегнуть остальных.
– Безжалостные люди.
– Где сейчас эти парни?
– В больнице под усиленной охраной. Дело в том, что один из них уже побывал там раньше. С ним что-то случилось на Пенн-Стейшн. Он молчит. ФБР изо всех сил пытается выяснить, кто он такой.
– Я не понимаю, в чем проблема. Я написал у него на лбу: «Лиля, позвони мне». Как ты думаешь, сколькими людьми по имени Лиля сейчас интересуется ФБР?
Сэнсом покачал головой.
– Ну, нельзя же считать их полными идиотами. Ту часть, где было написано имя, кто-то срезал ножом.
Я подошел, взял вторую бутылку с водой за восемь долларов и сделал глоток. Хорошая вода. Но не лучше, чем за два доллара или бесплатная из-под крана.
– Тринадцать человек, – сказал я.
– И еще сами Хосы, – добавил Спрингфилд.
– Хорошо, пятнадцать.
– Самоубийственная миссия.
– Все мы умрем, – сказал я. – Вопрос только, как и когда.
– Но мы не сумеем тебе помочь, – сказал Сэнсом. – Ты ведь понимаешь? Все это закончится убийствами на улицах Нью-Йорка – минимум одним, максимум пятнадцатью. Мы не имеем права допустить, чтобы нас с ними связали. Нам даже нельзя находиться к жертвам ближе чем на миллион миль.
– Из-за политики?
– По многим причинам.
– Я не прошу о помощи.
– Ты маньяк.
– Они подумают так же.
– Ты уже решил, в какой последовательности будешь действовать?
– Я начну в самое ближайшее время, ждать нет никакого смысла.
– Естественно, одно убийство – это твоя смерть. И тогда я не буду знать, где искать мою фотографию.
– Ну, так молись за меня.
– Ты бы поступил более ответственно, если бы рассказал мне сейчас, где флешка.
– Нет, я должен сделать свою работу – так, как делает ее водитель школьного автобуса.
– Могу я на тебя рассчитывать?
– Что я выживу?
– Что сдержишь свое слово.
– Чему ты научился в офицерской школе?
– Что собратьям-офицерам нужно доверять. В особенности тем из них, у кого такое же звание, как у тебя.
– Ну, вот ты и получил ответ.
– Но мы не были истинными братьями. Мы даже служили в разных частях.
– Тут ты прав. Я напряженно работал, пока ты летал через моря и целовал задницу террористам. У тебя даже нет «Пурпурного сердца».