— Если бы ты принадлежала мне, Зейнаб, я никогда не допустил бы, чтобы ты была несчастна, — нежно произнес он. Большего он не смел ей поведать…
— Если бы я принадлежала тебе, господин мой Карим, я никогда не была бы несчастна! — эхом откликнулась девушка. И она не смела открыть ему большего…
Но он все понял, как и она, и боль становилась невыносимой…
— Я человек чести, мое сокровище. Весною я отвезу тебя к калифу Кордовы.
— И для меня честь превыше всего, господин мой Карим. Я покорно отправлюсь туда — и принесу славу тебе и Доналу Раю…
Больше не о чем было говорить. Так мало времени им оставалось… И оба молча поклялись не тратить его попусту.
— По-моему, я отыскал для тебя подходящую невесту, сын мой, — объявил Кариму Хабиб-ибн-Малик. — Ее зовут Хатиба.
— Ну, если вы считаете, что она мне подходит — что ж, пусть так оно и будет, — отвечал Карим. А в самом деле, какая разница? Ведь он никогда не полюбит ее, как свою Зейнаб…
— Она прелестна, — добавила Алима, заметив, что с сыном что-то творится. — А ты вполне уверен. Карим, что хочешь создать семью именно сейчас? Может, сходишь еще в одно плавание на своей» И-Тимад «?
— Последним плаванием будет путешествие в Кордову с Зейнаб и подарками для калифа, — ответил он. — Потом я заверну в Эйре, чтобы передать Доналу Раю, произвели ли его дары должное впечатление на владыку. Самое время мне жениться… Назначьте свадьбу на следующую осень.
— Но позволь хотя бы рассказать тебе про Хатибу. — Отец Карима не обладал интуицией, присущей его супруге. — Она дочь Гуссейна-ибн-Гуссейна.
— Она из племени берберов? — О Аллах, смилуйся! Берберийские девы славятся добрым нравом. А это значит, что она будет послушна, ласкова — и невыразимо скучна. Но, может быть, это ему сейчас и надо? Ведь никто не может сравниться с Зейнаб. Зейнаб. Его золотоволосая возлюбленная…
— Я все наилучшим образом продумал, — продолжал отец. Гуссейн-ибн-Гуссейн знатен и очень богат — он занимается разведением арабских скакунов. Уверен, что лошади, купленные тобой для калифа, из его табунов. Он дает за Хатибой приданое: сотню кобылиц и двух молодых жеребцов в расцвете сил. Ну, как тебе это, сынок? Разве ты не доволен? — Сам Хабиб-ибн-Малик весь светился от гордости — еще бы, такой удачный брак! Престиж семьи повысится, доходы возрастут…
— Вполне доволен, отец. А что, невеста столь же нехороша собой, сколь богато ее приданое?
— Я видела Хатибу — она очень мила, — ответила мать. — У нее бледно-золотистая кожа, которая вся сияет здоровьем. Волосы шелковистые и блестящие, цвета черного дерева. Серые глаза и милое ласковое лицо… А щедрость ее отца объясняется просто: Хатиба младшая в семействе, дочь его любимой жены. Я имела беседу с ее матерью. Госпожа сказала, что Гуссейн-ибн-Гуссейн не надышится на дочку. Поэтому он сколько мог тянул со свадьбой, но девушка уже давным-давно созрела для супружества, и он в конце концов согласился.
— И сколько же ей лет? — спросил Карим.
— Пятнадцать, сынок, — ответил отец.
— Ровесница Зейнаб… — сказал Карим тихо, но Алима прекрасно расслышала.
А позднее, когда супруг удалился, она усадила сына рядом с собой и учинила ему допрос с пристрастием.
— Уж не влюбился ли ты в свою ученицу. Карим? — Ее нежное лицо выражало живейшее участие.
— Я люблю ее, — ответил он напрямик. — И она любит меня.
Алима прижала руку к сердцу:
— Она сама тебе об этом сказала?
…Во всем виноват отец. Когда Карим в ранней юности обнаружил редчайшую чувственность и любвеобильность, Хабиб, послушав дурацкого совета Джафара и Айюба, отослал сына в самаркандскую Школу Учителей Страсти. Сыновья просто решили сыграть с ним шутку, а старик все принял за чистую монету. Карим преуспел в занятиях, а п??том стал большим специалистом в своем деле. Но у Карима нежная душа, хотя для мужчины это большая редкость… Как терзался он после гибели несчастной Лейлы, злополучной своей ученицы! Алима вздохнула с облегчением, узнав, что сын решил прервать карьеру Учителя Страсти. И вновь заныло ее сердце, когда она узнала, что он взялся вышколить Зейнаб, оказывая услугу другу отца… И вот, получите!
— Ни Зейнаб, ни я не признавались друг другу в любви, я имею в виду вслух, мама… Но что это меняет? Боль все равно невыносима….
— Тотчас же отошли ее в Кордову! Пусть Аллаэддин отвезет ее! — взмолилась Алима.
Но Карим отрицательно покачал головой:
— Она поедет туда весной — и не ранее. Она не вполне еще готова, мама. К тому же Аллаэддин поплывет капитаном на моем новом корабле» Иниге «. Чтобы доставить щедрые дары Донала Рая калифу, одной» И-Тимад» мало…
— Я сочувствую вам обоим, — тихо сказала Алима. — К сожалению, сердцу часто недостает мудрости… Порой оно не повинуется рассудку. Возможно, ты никогда не полюбишь ни одну женщину столь страстно, как любишь Зейнаб, но поверь, со временем боль уляжется, и в твое сердце снова постучится любовь. И она также полюбит другого. Может быть, не так, как тебя, но все же… Ты ведь не хочешь, чтобы девушка была несчастна?
— Нет, — с грустью отвечал он. — Этого я не хочу… Мать погладила руку сына:
— Хатиба понравится тебе, обещаю. Будь добр к ней — ведь девушка ни в чем не виновата…
— А когда я не был добр с женщиной, мама? — с горечью спросил Карим. — Мало кого из мужчин учили уважать и любить женщин, а я прошел эту школу. Хатиба-бат-Гуссейн станет моею первой женой. И будет пользоваться всеми привилегиями таковой…
— Тогда я скажу отцу, что можно вплотную заняться брачным контрактом, сынок?
— Да. Кстати, сколько я должен уплатить за невесту? — вяло поинтересовался Карим. Если за невестой давали приданое, то жених должен был уплатить выкуп — таков обычай. Ислам защищает права женщин — в будущем, если бы Карим вдруг развелся с Хатибой, ей возвратили бы все ее приданое, а также цену выкупа. Но дети, рожденные в браке, были бы отданы на попечение их отца…
— Сумма выкупа три тысячи золотых динаров. Эта сумма вполне соответствует достоинству и отца, и дочери, — ответила Алима.
Карим кивнул:
— Это высокая, но справедливая цена. Скажи отцу, что я уплачу все из собственного кармана. Я вполне могу себе это позволить. А когда явится кади, чтобы подписать контракт?
— Брачный контракт будет подписан обеими сторонами в день свадьбы Иниги. Гуссейн-ибн-Гуссейн приглашен. Но он настаивает, что ты не должен видеть лица Хатибы до самой свадьбы, — объяснила Кариму мать. — Знаю, что это старомодно, но следует уважить просьбу отца.