Что ж, придется идти к Баранову.
– Только сегодня из Эмиратов, еще домой не заезжал, а уже кучу навоза разгреб, – поведал я горестно.
– Да, тяжело тянуть нашу лямку, – горестно согласился Есин. Кстати, – оживился внезапно, – ты же теперь ксивы выписывать можешь? Я видел образец – закачаешься! Поможешь? У меня есть страждающие… В Совет денег пришлют, да и вообще…
– А что, ксива много стоит? – спросил я, и в самом деле не представляя себе ценность общественного удостоверения.
– Это – Эльдорадо, – убежденно заявил Есин.
– Да какие права дает эта корочка?
– Ты не понимаешь… Знаешь, сколько желающих заполучить милицейскую ксиву, пусть и внештатную? Это же оберег, страховка. Кого боится народ больше – бандитов или милиции? Да и вообще страх перед любой полицейщиной у наших людей в гены въелся еще со времен тридцать седьмого года прошлого века… И кроме того, массы знают, что своих по бытовухе и по пустякам менты не трогают. Другое дело, когда интересы пересекаются… В общем, считай, я тебе многое подсказал…
Когда, совершенно одуревший от трудов праведных, я намеревался уехать домой, секретарша сообщила, что ко мне на прием рвется экс-опер Корнеев.
– Пусть заходит…
Тут до меня дошла суть инсинуации против его родительницы, устроенной Жбановым. Американцам нужны были материалы спецслужбы Сосновского до того, как они очутятся в руках ФСБ!
Корнеев долго и подобострастно тряс мою руку, заглядывал нежно в глаза, благодарил за помощь, оказанную маме, и наконец спросил, возможно ли ему с моей подачи восстановиться в прежней должности в органах?
Я задумался. Нужен мне этот скользкий тип? Едва ли. Хотя…
– Пока повременим, – сказал я солидно и беспрекословно. – Есть сложности с проверками, с прежним местом работы, с ее порочной спецификой. Липа с внедрением не пройдет. Сделаем так: устраиваю тебя в контору, подобную прежней. А здесь начну готовить почву… Имею в виду твое возвращение. Но учти: все, что будет происходить на новом месте твоей службы, должен знать я. Учти и другое: об этой двойной игре станет сразу же подозревать и твой шеф. А он очень проницательный парень. Тебе, таким образом, предстоит нелегкая житуха. Но – хорошо оплачиваемая. Определись, на какой ты стороне. Советую не прогадать. Будет измена – башку тебе снесет государство. Ты профессионал, ты все понял. Согласен?
– А куда мне деваться…
– Свободен. О каналах связи и явках – позже.
И он, откланявшись до полу, вышел.
А я вспомнил, как гнул меня мистер Скотт.
Воистину свобода одного человека кончается там, где начинается свобода другого. Сегодня ты болванка на наковальне, а завтра – молот. И наоборот.
Совет как юридическое лицо, чей адрес располагался по месту нахождения конторы, зарегистрировали в считаные дни. В его состав вошли знаменитые и властительные дяди, в том числе директора крупнейших банков, коммерческих холдингов, нефтяных компаний.
Полным ходом шло и подготовление к празднеству. Я поражался организационным и дипломатическим талантам Жбанова. Он мгновенно формулировал решение задач, создавал коллективы, работавшие по тем или иным направлениям на основную цель, на любой случай дважды, а то ни трижды перестраховывался, дабы не брать назад свои обещания Коромыслову, и проколов в своей деятельности не допускал.
В кабинет генерала он входил запросто, ему уважительно жал руку мизантроп Шлюпин, его воспринимали как своего парня все руководители управления, и даже недоверчивый и осторожный, как стреляный волк, начальник отдела наших кадров вошел с ним в доверительный альянс, зашпаклевавший дыру внезапного конфликта, чьей основой послужили эти самые внештатные общественные удостоверения.
Выписывались эти индульгенции через кадровые тернии, цена их доходила, в зависимости от кошелька заинтересованного клиента, до пяти тысяч долларов, а потому управленцы персоналом, ставившие на удостоверения печать и регистрирующие их, тоже хотели отщипнуть себе кусочек от стабильного и незатруднительного бизнеса. А потому глава кадров решительно потребовал от Коромыслова поставить выдачу ксив под контроль ведомства, то есть его лично, устраивать кандидатам спецпроверки по линии МВД как по разрешению на оружие, и этим здравым с полицейской точки зрения требованиям глава управления ничего противопоставить не мог. Поскольку требования без зазоров укладывались в философию его мировоззрения.
Что отличает современного русского человека? Сила инерции сталинизма в мозгах и традиционное устремление что-либо украсть, дабы заработать. К милиции этот стереотип применим абсолютно.
Таким образом, кадры беспрепятственно могли снабжать ксивами свой подопечный контингент во благо личных естественных интересов.
Шеф кадров превосходно понимал свою недееспособность в решении сторонних проблем коммерсантов, обращаясь по данному поводу то к Есину, то ко мне, а потому конечно же был вправе претендовать хоть на какой-то личный источник поступления необремененных налогами средств.
И я, и Жбанов, к такому его демаршу отнеслись конечно же снисходительно. Наши задачи были куда как крупнее. Увы…
Взыскание благотворительных средств для празднества с крупных промышленных структур, находящихся в областях, граничащих с Москвой и с ее окраинами, привело как меня, так и Жбанова к удивительному открытию, осветившему истинную картину индустриальной немощи нашей страны. Мы, живущие в столичном финансовом мешке, на пересечении тысяч коммерческих спекулятивных интересов, даже не представляли, что являет собой куцая экономика периферии. Каждая область могла похвастаться лишь тройкой-пятеркой сколь-нибудь стоящих предприятий государственного значения, все остальное – едва выживающие нищие заводики и производственные лавочки. Их хозяева и были бы рады задружиться с нами, только плата за дружбу поставила бы их на грань банкротства. Деньги в регионах могли дать только рыночно-торговые структуры, прямо связанные с криминалом, но выходить на контакт с ними было ниже нашего достоинства. Кроме того, этому воспрепятствовали бы и местные менты, кормящиеся от щедрот этой сомнительной публики, намертво с ними повязанной.
Все решил испытанный и респектабельный московский капитал, находящийся под нашим контролем. Концерт выдающихся артистов оплатил пошедший на уступки подследственному Евсееву начальник убойного отдела Баранов, получивший за свой взнос на годовщину именное оружие от министра с подачи Коромыслова. Дорого, замечу, пистолетик ему вышел! Как и мне – знак «Почетного сотрудника МВД».
Впрочем, от остатков полученных от адвокатов Евсеева средств в накладе мы не остались.
Ну, и в итоге праздник состоялся. С салютом, с концертом, с открытием памятника павшим сотрудникам, с кучей высокопоставленных гостей, их клубным застольем, уличной рекламой, освещением мероприятия в прессе и на телевидении, наконец – с футбольным матчем.
Соревновалась известная российская команда ветеранов с ведомственной сборной, где роль центрального форварда исполнял министр, обожающий в свободное время попинать мячик.