Денег на женщин он не жалел.
Да и вообще с презрением относился к скрягам и златолюбцам, полагая, что эти людишки никогда не смогут оценить всю прелесть жизни, испытать ответную благодарность, беззаветную верность и любовь других, ибо начисто, как правило, лишены способностей к поступкам и глубоким чувствам. А старую истину о земных богатствах, которых в могилу не возьмешь, понимал особенно остро, навидавшись в своей жизни столько крови и трупов, что и десятку гробовщиков во снах не привидится…
Он, родившийся в Афганистане, воевал с пяти лет. В четырнадцать стал главой крупной банды, а к двадцати – наверное, сгинул бы в череде кровавых стычек, не сведи его судьба с одним русским, влиятельным офицером КГБ.
Тогда его звали не Алихан, а Рашид. Тюркское имя присвоил ему в качестве кодовой клички новый патрон, движимый неизвестно какими соображениями.
Пару лет он выполнял его распоряжения, затем был отправлен в Москву, вернее – в Балашиху, где располагался диверсионный факультет; окончив его, получил звание, вновь очутившись в Афганистане, где безвылазно провел долгие годы войны уже в качестве советского офицера госбезопасности.
Может, сейчас бы он занимал серьезный и стабильный пост во внешней разведке или в ГРУ, не случись срыва: один из ответственных чинов резидентуры – мерзавец и пакостник, постоянно выказывающий ему начальственную дурь и спесь, зарвался в выражениях, и обошлось ему вельможное хамство дорого: пулей в лоб. Впрочем, и Алихану недешево этот труп встал, тремя годами кабульской тюрьмы обернулся…
Но все-таки вытащили его из узилища дружки из КГБ, в Союз переправили и, хотя оказался он уже никем, выправили паспорт и с жильем помогли, а там потихонечку в бизнес он втянулся, затем в солидной охранной фирме поработал, а потом уже сам свою стезю нашел…
Стезю опасную, но именно такой он и желал, именно для такой был и создан…
– Алиханчик, – Лариса застегивала резинку на чулке. – Ты меня не выручишь, милый? Стиральную машину хочу купить… Автомат. А то все пальцы уже обломала со старой. Без отжима она… Кстати, и тебе давай буду стирать, а то ты сам, да все в тазиках каких-то…
– Сколько?
– Тысяча. Хорошая, с установкой, сейчас так и выходит…
– Там, в секретере, две, по-моему, – кивнул он, уходя в ванную. – Сколько надо – бери.
– Да я же в долг…
– Бери, бери! Подарок тебе…
– Ой, Алиханчик!
Ожесточенно растеревшись после холодного душа, он вышел на кухню, выпил стакан молока, припоминая расписание предстоящего дня.
Начиналось расписание со встречи с земляком, должным с минуты на минуту пожаловать в гости.
Земляк, служивший ранее в спецназе правительственных войск, также проживал в Москве, крутился в каких-то деловых кругах, однако результативностью в бизнесе не отличался, как, собственно, практически все ему подобные, привыкшие добывать блага земные стволом и ножом. Теперь же, попав в условия цивильного бытия, соотечественник дергался в нем, как вытащенная на берег щука.
Земляк Фарид, одетый в длинное модное пальто, галантно поцеловал руку замешкавшейся в прихожей Ларисе, затем проводил даму до лифта и, возвратившись в квартиру, воодушевленно доложил:
– Прибыл с классным коммерческим предложением, Алихан!
– Ты хоть пальто-то сними… Завтракал?
– Да. Так вот. Предложение – подарок судьбы! – Он поднес сложенные в щепотку пальцы к губам и восхищенно причмокнул. – Но потребуется твоя помощь.
– Что надо?
– Два нормальных человека и три «Калашниковых».
– Интересное предложение… – Алихан не удержался от кривой усмешки. – Очень коммерческое, это ты точно заметил.
– Ахмеда помнишь? – ничуть не смущаясь, продолжал Фарид. – Шакала этого?
– Ну.
– Он, сука, спер все деньги мира! Большая финансовая шишка в нашем родном правительстве, Афганистан имею в виду… Так вот, на следующей неделе прилетает сюда. Информация точная.
– Дальше.
– Ас ним – чемодан баксов.
Алихан угрюмо покачал головой.
– Но почему?!. – с искренним удивлением воскликнул Фарид.
– Это уже не мое, – произнес Алихан категорическим тоном. – Я дал зарок.
– Но может, сведешь с людьми….
– И таких людей я не знаю.
– Ты странный… – Фарид в огорчении покачал головой. – Не узнаю… Просто не узнаю тебя! Как ты живешь? – Обвел глазами скромный интерьер стандартной кухни. – Чем занимаешься?!.
– Преподаю боевую подготовку, ты знаешь.
– В воинской части?
– Да, меня вполне устраивает…
– И все? И на том успокоился?
– Лучше успокоиться самому, нежели тебя успокоят другие.
– Ты говоришь, как… – Фарид запнулся.
– Как трус, да? – продолжил Алихан. – Ты не прав. Я говорю, как не заинтересованное в подобных предложениях лицо. Если бы он был твой кровник, я бы говорил иначе. И вот что, Фарид. – Алихан потянулся. – Давай так. Нужен тебе будет кров, деньги, хлеб – я всегда помогу. Просто посидеть со мной захочешь – тоже всегда рад буду. Но со своими коммерческими предложениями – не ко мне. А сейчас – пора… – Он взглянул на часы.
– Понял. – Фарид поднялся со стула, прошел в прихожую.
Закрыв за ним дверь, Алихан начал переодеваться. Через час начинались его занятия с курсантами в учебном классе. Сегодня он читал лекции.
Новенький БМВ стоял на охраняемой стоянке в десятке метров от подъезда.
Вот на что он, Алихан, не просто не жалел денег, но и с удовольствием их тратил: на эти мощные немецкие машины – надежные и удобные.
«Машины, оружие, бабы», – подвел он, легонько усмехнувшись, итог своим устоявшимся привязанностям.
На выезде из города машину остановил гаишник. Холодно козырнул:
– Документы!
С понимающим прищуром глядя на стража порядка, Алихан привычно уяснял его логику:
«Черный, в импортной тачке, бандюга – как пить…»
А вот и сюрприз: удостоверение майора ФСБ.
Глаза милиционера впились в корочки, отмечая необходимые детали: замысловатую узорчатую вязь на лакированной бумаге, размер фотографии, ее идентичность с подозрительным типом за рулем БМВ, подпись начальника управления кадров…
Удостоверение было подлинным, хотя, с другой стороны, вполне могло расцениться как липа. Попытайся сейчас гаишник пробить документик по соответствующим каналам, подтверждение он бы, естественно, получил. Но выдана была эта могучая ксива Алихану отнюдь не на Лубянке, а в одном из кабинетов той спецслужбы, в которой он ныне служил и о которой мало кто в государстве ведал.