– Немцы крепко напирают?
Щербаков хотел повернуться и уйти. Но его внимательно слушали красноармейцы. Даже шофер оставил свою работу и подошел ближе.
– Напирают крепко, но застава сражается. Фашисты несут потери… мы тоже. А ваши бойцы, я гляжу, даже без оружия. На дорогах стреляют. Двоих пограничников неподалеку отсюда убили.
– Нам колючки подбросили, – растерянно сообщил интендант, совсем еще молодой парень из тыловой службы. – Сразу две шины прокололи.
– Андрей, давай быстрее в санчасть, – подал голос один из раненых.
– Извините, мне некогда.
– Значит, все же война?
Вопрос техника-интенданта остался без ответа. Раненых сдали в санчасть. В саду возле небольшого домика лежали и сидели уже десятки перевязанных пограничников. Коротко переговорив с двумя-тремя бойцами, Щербаков узнал, что бои идут по всему участку границы.
С трудом пробился к начальнику отряда Платонову. Подполковник не дослушав его, быстро начиркал короткую записку, запечатал в конверт и протянул сержанту.
– Отдашь лично Журавлеву… или политруку.
Андрей понял, что означает короткая пауза. Начальник отряда не был уверен, что Журавлев еще жив.
– Зачем политруку? Лично товарищу капитану вручу.
– На словах сообщишь, что до ночи вам следует удерживать позиции. А дальше Журавлев решит сам.
– Наши войска на подходе?
– На подходе, – буркнул подполковник. – Возвращайся на заставу.
– Со мной жена товарища Журавлева. К кому ей обратиться? Поезда еще ходят?
– Эвакуацией занимается мой заместитель по тылу. Она его знает. Пусть подойдет, он формирует группы.
Андрей понял, что бесполезно спрашивать про пожар на станции и как скоро появятся регулярные части Красной Армии. Он попрощался с Верой, которая стояла в толпе жен и детей командиров. Со многими из них она был знакома. Кто-то уже потерял мужей, погибших в первые часы войны. Одна из женщин плакала и жаловалась, что ей не разрешили толком попрощаться и похоронить мужа.
– Я ведь даже не найду его могилу.
– Скоро здесь будут наши войска и погонят немцев, – уверенно и громко рассуждала молодая хорошенькая женщина с комсомольским значком.
Это была жена командира соседней, пятой заставы Артема Ясковца. Остальные тревожно переговаривались друг с другом. Своим женским чутьем они уже понимали, что заваривается крутая каша и говорить о том, что немцев вот-вот погонят назад, преждевременно.
– Я самолетов с крестами больше сотни насчитала, – рассказывала одна из жен командиров. – Идут и идут на восток…
Вера поцеловала Щербакова в щеку, обняла его:
– Андрей, поберегите Ивана. Ты же знаешь, он везде вперед лезет.
– Конечно. Не переживайте, Вера Игнатьевна.
Он торопливо выбрался из толпы и поспешил к повозке. На улицах прибавилось людей в военной форме. В царившей суете чувствовалась растерянность. Особенно среди красноармейских подразделений.
Андрей и его помощник видели, как из ворот пограничной комендатуры вышла колонна бойцов и зашагала по улице. Рота была полностью экипирована. Кроме оружия, пограничники имели на поясах по несколько гранат, запасные подсумки, саперные лопатки. На двух повозках везли станковые пулеметы, громоздились ящики с патронами. Люди под командой старшего лейтенанта шли в ногу, твердо вбивая шаг в булыжник базарной площади.
У обочины, под высокими тополями, сидели и лежали бойцы из только что прибывшей красноармейской части. Никакой команды они пока не получили и чего-то ждали.
– Андрей, они тут уже часа два околачиваются, – заметил ездовой. – Я эту толпу еще на пути сюда приметил.
Щербаков внимательно оглядел красноармейцев. Их было человек триста, наверное, батальон. Все в ботинках с обмотками, из оружия лишь винтовки и несколько ручных пулеметов. Молоденький паренек, сняв ботинки, тер сбитые во время марша ступни. Несколько человек спали на расстеленных шинелях.
Двое бойцов несли корзину с мелкими недозрелыми яблоками. Человек десять кинулись к ним, хватали и грызли яблоки, морщась от кислого.
– Не увлекайтесь, пронесет! – крикнул им ездовой.
– Не боись, у нас животы крепкие, особенно на дармовщину.
Бойцы с любопытством разглядывали обоих пограничников, потом один показал пальцем на Щербакова:
– Ты чего такой закопченный, сержант? Картошку на костре пекли и умыться забыли?
Лейтенант с новенькой полевой сумкой сидел в тени, перебирая какие-то бумаги, не обращая внимания на подчиненных. Наверняка имелись командиры постарше его. После увиденных смертей своих товарищей Андрей был настроен совсем по-другому, чем прибывшие красноармейцы. Громко ответил, обращаясь больше к лейтенанту:
– Наша застава с четырех утра бой ведет. А закоптился, потому что сотни три пуль по фашистам выпустил.
Лейтенант оторвался от бумаг и спросил Щербакова, далеко ли его застава.
– Отсюда слышно, если уши прочистить.
Лейтенанту стало неудобно за свое войско, развалившееся в тени и звучно хрупающее твердые яблоки.
– Масштабная провокация, – озабоченно покачал он головой. – Мы скоро боеприпасы получим и тоже в бой.
Андрей вспомнил изуродованные лица пограничников пятой заставы, лежавших на дороге. Не выдержав, съязвил:
– Чего же вы без патронов, как на прогулку, собрались?
– А это уж не твое дело, – разозлился лейтенант. – Иди куда идешь, пока документы не проверил. Шляются тут всякие.
– Проверяйте. Заодно в повозку загляните. Там брезент и сено сплошь в крови. Раненых в санчасть привезли, а один по дороге умер. Патроны, наверное, до вечера получать будете?
Лейтенант ничего не ответил, а пограничники ускорили шаг. Потом случилась еще одна встреча. Навстречу везли на двух бричках раненых и обожженных летчиков. Переднюю лошадь вел, намотав вожжи на руку, старшина технической службы. Он был не только закопчен. Багрово-красное лицо покрылось волдырями, комбинезон в подпалинах.
– Эй, погранцы, закурить есть?
Остановились, насыпали махорки, покурили вместе. Старшина рассказал, что их аэродром разбомбили на рассвете. Налетели в темноте штук шесть немецких самолетов, сбросили множество мелких бомб. Часть истребителей сгорела, а большинство повреждены осколками.
– Вы даже взлететь не успели?
– Почему? – старшина втоптал окурок каблуком. – Наш комполка одну эскадрилью вечером на запасную площадку приказал отогнать. Ребята уже по два-три вылета сделали. На штурмовку наступающих колонн. С ихними самолетами схватывались. Тоже горят как миленькие. Ладно, двинулись мы.
Известие о том, что «сталинские соколы» дают фашистам отпор, немного подняло настроение. В сторону станции проследовала батарея зенитных трехдюймовых орудий на конном ходу. Каждую пушку тянули шесть лошадей, следом шагали расчеты. Позади растянулась длинная цепочка повозок, загруженных ящиками со снарядами.